-Все люди, как люди, а я - Бог(с) -Я такой разный. И все-таки я вместе!(с)
Название: И ты никогда не умрешь...
Автор: Amadey Nemez
Персонажи: Росиэль, Катан. POV Росиэль
Отказ от прав: мои только эмоции
если интересноМеня нет. Я все еще чувствую, значит, где-то нахожусь, но… Меня не существует без него. Я так надеюсь, что
Это сон. Кошмар. Что угодно. Только не реальность. Это слишком жестоко.
Сколько я здесь нахожусь? Я потерял счет времени. Оно для меня не значит ничего. Все теперь потеряло смысл. Мне это безразлично.
Как же я хочу перед тобой извиниться. Но разве ты меня простишь? Наверно, я схожу с ума. Опять. Такое невозможно простить.
Да, ненавидь меня. Я и сам себе никогда не прощу. Теперь моя очередь страдать от беззаветной любви. Я это заслужил.
Нет, я все-таки сошел с ума. С кем я разговариваю? Его здесь нет. Это пустые слова. Она солгала. Я больше его не увижу.
Да что же это?! Как же так? Почему так больно? Как будто раскаленным клинком прямо в сердце. Жжется…
Почему с нами так? Это и есть смерть? Вечная пустота и одиночество? Один на один со своей виной?
Нет, это неправильно! Так не может закончиться! Я ведь… я даже… не успел ничего сказать. Хотя, что тут скажешь? Все, что я хочу сказать, предназначено тому, кого уже не вернуть.
Никогда себе не прощу…
Откуда-то доносятся звуки далекой войны. Не хочу это слышать, не желаю участвовать. Я уже все потерял. Все равно, пусть я схожу с ума!
Мой чистый маленький ангел, я так виноват. Почему все так несправедливо? Почему мне дано было понять, что ты для меня значишь, только тогда, когда я тебя лишился? Я только хочу, чтобы ты жил. Нет, не так – я хочу, чтобы жил только ты. Мне все равно, грех ли это, но все, чего я желаю – быть рядом с тобой. Любить. На что это похоже? Я никогда не испытывал ничего подобного. Должно быть, это сладко. Но сейчас
Это невыносимо. Оно было так близко, мое счастье. Это и есть конец сиятельнейшего из ангелов? Нет, это конец самого ненавидимого существа на свете. Пусть так, я это заслужил. Но, Господи, как же больно…
Что я несу? Бога здесь нет. Здесь нет никого, кроме меня. Мой личный Ад. Мои Небеса. И никто нас не спасет.
Я больше не увижу тебя. Ты был моим вечным сладким грехом. А я… Я так и не узнал, на что это похоже, что же значит это запретное слово.
Слезы ртутными дорожками текут по щекам…
Слезы по щекам?!
Вместо уже приевшейся темноты появляется красноватое свечение, словно свет бьет по закрытым векам. Наудачу открываю глаза. И тут же закрываю их снова, потому что сияние, которое словно бы исходит не из одного источника, а сразу отовсюду, ослепляет. Еще некоторое время на сетчатке сохраняется отпечаток – большое ярко-желтое пятно, а потом затухает.
А я думал, что у меня больше нет тела.
Вслед за светом приходит звук. Мерный, все нарастающий гул. Как будто тысячи голосов поют в унисон. Или плачут.
Почему это чувство так знакомо? Словно кто-то большой и сильный закрыл тебя своим крылом и оберегает, как мать. Мать?
Адам Кадмон!
— Да, дитя мое. Мой дух угасает, но у меня еще остались силы. Твоя душа так горестно плачет. И я пришел на ее зов. Ты пережил столько горя и боли, что не заслужил уготованной для тебя участи, Росиэль, — произносит голос, полный материнской ласки.
Сияние пред закрытыми веками трепещет, но я не открываю глаза, потому что боюсь, что это видение исчезнет.
О чем он говорит? Я это заслужил, ведь я убил единственное дорогое мне существо. Своими собственными руками.
— Это правда, — печально ответствует голос. — Но ты сделал это не по собственной воле. Ты сошел с ума. Дитя, ты на такое не способен. Настоящий ты, такой, каким ты был.
Настоящий? Да, я снова хочу стать таким. Ты был прав, я хочу вернуться в то время. Безмятежное, в те полные тепла дни.
— Это возможно. Правда, я не смогу сделать вас таким, как тогда. Только если вы сами такими станете. Все в ваших руках. И если ты таким видишь свой рай, я дам его тебе, мое возлюбленное дитя.
Что, это правда? Он позволит нам жить с тобой? Невероятно.
— Нет, не жить. Я не могу вернуть вас к жизни. Я только могу создать для ваших душ маленький мирок, где вы будете вдвоем.
Вдвоем? Неужели, наконец-то одни? То, о чем я всегда мечтал. Это
Невозможно. Ты не за что не согласишься остаться со своим убийцей. Ведь, что бы ни владело мной в тот момент, именно мои руки лишили тебя жизни.
— Он не винит тебя, Росиэль. Его душа так же мечтает воссоединиться с твоей. А теперь скажи, ты согласен остаться там до конца всех времен, не перерождаясь, не возвращаясь в этот мир, навеки в облике духа, имея плоть лишь друг для друга?
Согласен ли я? Да я только того и желаю! Все время рядом с тобой. Если ты этого тоже хочешь,
Я счастлив.
— Хорошо, дитя. Ты сделал выбор. А сейчас открой глаза.
Отнимаю от лица ладони, которые, как оказалось, я плотно прижимал к нему все это время. И вижу коридор, состоящий из прозрачных световых частиц. Ослепительный свет оказывается за спиной.
— Иди, Росиэль. Он ждет тебя. Прощай.
Он уходит? Почему? Куда?
— Я не могу остаться. Мое время здесь окончено, я израсходовал все свои силы, чтобы восстановить справедливость. Но я все равно не жалею об этом. Будьте счастливы, дети мои.
Нестерпимо-яркий свет начинает угасать, и, наконец, пропадает совсем. Я опять один.
Когда он уходит, и исчезает это ощущение защищенности, становится страшно.
Я не вижу конца коридора. А что, если я не дойду до тебя? Что, если мне суждено вечно идти по нему в поисках тебя?
Ты мне нужен, мне так страшно. Ведь это правда? То, что он сказал? Правда, что ты не винишь меня в своей смерти?
Но, как же так? Ты прошел такой путь, чтобы найти меня, а я…
Слезы снова обжигают лицо.
Почему ты не скажешь, как всегда: «Не плачьте, Росиэль-сама»? Почему? Неужели он солгал? Где ты? Ты мне так нужен сейчас. Где ты? Почему я не могу найти тебя? Я не вынесу этого снова. Только не теперь, когда нам была обещана встреча.
Где ты? Я не вижу тебя. Пожалуйста, я сойду с ума, если не найду тебя. Пожалуйста. Я хочу тебя увидеть, я хочу услышать от тебя эти слова.
Я тебя не вижу, но слышу твой голос. Ах, это сладкое безумие! Воспаленное воображение рисует вдалеке фигуру, тянущую ко мне руки в молящем жесте.
«Давайте вернемся в то время, в которое вы бы хотели вернуться…»
Грегори умирают, служа своему хозяину. Я думал, что навсегда лишил тебя этой участи. Но я лишь оттянул ее срок.
Тень впереди мешает рассмотреть дальнейший путь. Я так хочу поскорее найти тебя. Мне так много хочется тебя сказать. Я так устал прятаться и притворяться. Устал делать вид, что мне все равно, когда сердце разрывается на части. Как же я хочу тебя увидеть. Пожалуйста…
Тень впереди уплотняется и обретает очертанья. Вот появляются ноги в высоких сапогах и темно-синих брюках, следом – мускулистые торс и грудь, обтянутые плащом того же цвета, спускающимся до щиколоток, плечи, шея, голова с короткими пепельными волосами и серьгой-крестом в ухе. На лице – неуверенная улыбка. Не скрою, я ожидал увидеть того маленького грегори из моих видений. Но и взрослый, ты такой родной. Долгожданный. Я рад увидеть тебя любым.
На пару мгновений мое сердце перестает биться. А потом начинает колотиться о ребра с такой силой, что становится больно. Но это сладкая боль. Словно мы все еще живы. Ты и я.
— Катан!
Как же я рад тебя видеть.
Твоя улыбка расширяется, и ты раскрываешь объятия, будто приглашая.
Спотыкаясь, я бегу к тебе. Ноги, как во сне, не хотят слушаться. При виде тебя на душе становится так легко, что все прошлые тревоги кажутся пустяками. Слезы облегчения ручьем текут из глаз. Похоже, я наплакал за это время, как минимум, озеро.
Ты идешь мне на встречу, не в силах оставаться безучастным.
Вот, наконец, последний шаг, и я кидаюсь тебе на шею, цепляясь за широкие плечи, утыкаюсь лицом в грудь и реву уже в полный голос, не сдерживая чувств. Ты обнимаешь меня, прижимая крепче к себе, гладишь по волосам и шепчешь: «Тише, не надо плакать, Росиэль-сама. Все хорошо. Все будет хорошо». - А у самого голос дрожит.
Ты такой теплый, мягкий. Такой живой. Крепче стискиваю тебя, приникая всем телом. Оно так истосковалось по теплу.
Я столько хотел тебе сказать. А сейчас все слова словно выветрились, пропали, стали не нужны. Мы стоим, обнявшись, посреди коридора в вечность. Мне больше ничего не нужно.
Все же пытаюсь сказать, глотая слезы, тянусь к уху.
— Мой Катан… мой милый Катан. Прости меня, это все я виноват. Если б… — Ты прижимаешь палец к моим губам, качая головой.
— Тс, не надо слов. Я ни в коем случае вас не виню. Но не надо вспоминать. — Я киваю в ответ, целуя твои пальцы.
Конечно, все, что захочешь.
Ты смущенно смеешься, отнимая ладонь. Не привык к такому. Ну, ничего, я это исправлю.
— Ты правда рад меня видеть? — Твоя улыбка – лучик солнца.
— Я люблю вас. Вы пойдете со мной?
— Да. — Я берусь за протянутую руку, сплетая пальцы. Сердце сладко сжимается в предвкушении.
Мы стоим на террасе маленького домика. Деревянный пол греет босые ступни. В воздухе пахнет весной. Все окружающее пространство скрыто плотной пеленой тумана, слегка мерцающего в свете невидимого источника. Из этой дымки к террасе опускаются тонкие ветви с нежными розоватыми лепестками. Где-то рядом слышится журчание ручья.
Какое же счастье – остаться наедине. Слова, что ты сказал, пробегают дрожью по позвоночнику. Я боялся даже мечтать услышать их. А тут, так просто.
Тепло и нежность переполняют меня. Я отворачиваюсь и подхожу к высоким перилам.
Мы слишком долго играли в эту жестокую игру, где никому нельзя было чувствовать. Но здесь нас никто не услышит и не накажет. Да, именно об этом я мечтал.
— Я люблю тебя, Катан.
Даже не думал, что это так приятно.
Ты подходишь ближе. Чувствую твое горячее дыхание на затылке, твои руки обвивают меня и прижимают к груди. Теперь можно и расслабиться, откинуть голову на плечо. Как хорошо. Твои губы скользят по волосам и прижимаются к изгибу шеи.
— Теперь я вас не отпущу. — Твой шепот щекочет кожу.
У меня вырывается тихий смех.
— Как хорошо, что ты больше никогда не умрешь.
Ты тоже смеешься в ответ. Запрокинув голову, нежно сцеловываю улыбку с твоих губ. Сам улыбаюсь. Никак не могу перестать.
Теперь мы всегда будем вместе. Никто не посмеет потревожить нас, разлучить. Я больше никогда не оставлю тебя. Больше никого не нужно винить, ни о чем не нужно беспокоиться. Наконец-то можно просто жить, пусть и после смерти.
Осознание этих слов каплями росы или тумана оседает на нас, пробирается под кожу, проникает в самое сердце и разливается там теплом. Какое счастье. Ощущать твое дыхание своей кожей, стук твоего сердца своим телом, твою любовь всем своим существом и знать, что отныне так будет всегда.
— И ты никогда не умрешь… — Я разворачиваюсь и припадаю к твой груди.
Смеясь, ты ловишь прядь моих волос, трепещущих на легком ветру, твои сильные руки увлекают меня за собой, и мы медленно и мягко опускаемся в высокую траву у ручья.
— Мы, — поправляешь ты, проводя пальцами по моей щеке. — Мы никогда не умрем.
Прикасаюсь в ответ к твоему лицу, пытаясь заново выучить каждую черточку. И закрываю глаза.
Да, мы. Теперь навсегда.
КОНЕЦ
Автор: Amadey Nemez
Персонажи: Росиэль, Катан. POV Росиэль
Отказ от прав: мои только эмоции
… —Я могу пойти… туда, где Катан..?
—Да.
—Вместе с тем, кого я люблю.
Я обниму его крепко-крепко, задушу в объятиях… так, что он…
(с) Yuki Kaori
Angel Sanctuary
20-й том
4-ая глава
—Да.
—Вместе с тем, кого я люблю.
Я обниму его крепко-крепко, задушу в объятиях… так, что он…
(с) Yuki Kaori
Angel Sanctuary
20-й том
4-ая глава
если интересноМеня нет. Я все еще чувствую, значит, где-то нахожусь, но… Меня не существует без него. Я так надеюсь, что
Это сон. Кошмар. Что угодно. Только не реальность. Это слишком жестоко.
Сколько я здесь нахожусь? Я потерял счет времени. Оно для меня не значит ничего. Все теперь потеряло смысл. Мне это безразлично.
Как же я хочу перед тобой извиниться. Но разве ты меня простишь? Наверно, я схожу с ума. Опять. Такое невозможно простить.
Да, ненавидь меня. Я и сам себе никогда не прощу. Теперь моя очередь страдать от беззаветной любви. Я это заслужил.
Нет, я все-таки сошел с ума. С кем я разговариваю? Его здесь нет. Это пустые слова. Она солгала. Я больше его не увижу.
Да что же это?! Как же так? Почему так больно? Как будто раскаленным клинком прямо в сердце. Жжется…
Почему с нами так? Это и есть смерть? Вечная пустота и одиночество? Один на один со своей виной?
Нет, это неправильно! Так не может закончиться! Я ведь… я даже… не успел ничего сказать. Хотя, что тут скажешь? Все, что я хочу сказать, предназначено тому, кого уже не вернуть.
Никогда себе не прощу…
Откуда-то доносятся звуки далекой войны. Не хочу это слышать, не желаю участвовать. Я уже все потерял. Все равно, пусть я схожу с ума!
Мой чистый маленький ангел, я так виноват. Почему все так несправедливо? Почему мне дано было понять, что ты для меня значишь, только тогда, когда я тебя лишился? Я только хочу, чтобы ты жил. Нет, не так – я хочу, чтобы жил только ты. Мне все равно, грех ли это, но все, чего я желаю – быть рядом с тобой. Любить. На что это похоже? Я никогда не испытывал ничего подобного. Должно быть, это сладко. Но сейчас
Это невыносимо. Оно было так близко, мое счастье. Это и есть конец сиятельнейшего из ангелов? Нет, это конец самого ненавидимого существа на свете. Пусть так, я это заслужил. Но, Господи, как же больно…
Что я несу? Бога здесь нет. Здесь нет никого, кроме меня. Мой личный Ад. Мои Небеса. И никто нас не спасет.
Я больше не увижу тебя. Ты был моим вечным сладким грехом. А я… Я так и не узнал, на что это похоже, что же значит это запретное слово.
Слезы ртутными дорожками текут по щекам…
Слезы по щекам?!
Вместо уже приевшейся темноты появляется красноватое свечение, словно свет бьет по закрытым векам. Наудачу открываю глаза. И тут же закрываю их снова, потому что сияние, которое словно бы исходит не из одного источника, а сразу отовсюду, ослепляет. Еще некоторое время на сетчатке сохраняется отпечаток – большое ярко-желтое пятно, а потом затухает.
А я думал, что у меня больше нет тела.
Вслед за светом приходит звук. Мерный, все нарастающий гул. Как будто тысячи голосов поют в унисон. Или плачут.
Почему это чувство так знакомо? Словно кто-то большой и сильный закрыл тебя своим крылом и оберегает, как мать. Мать?
Адам Кадмон!
— Да, дитя мое. Мой дух угасает, но у меня еще остались силы. Твоя душа так горестно плачет. И я пришел на ее зов. Ты пережил столько горя и боли, что не заслужил уготованной для тебя участи, Росиэль, — произносит голос, полный материнской ласки.
Сияние пред закрытыми веками трепещет, но я не открываю глаза, потому что боюсь, что это видение исчезнет.
О чем он говорит? Я это заслужил, ведь я убил единственное дорогое мне существо. Своими собственными руками.
— Это правда, — печально ответствует голос. — Но ты сделал это не по собственной воле. Ты сошел с ума. Дитя, ты на такое не способен. Настоящий ты, такой, каким ты был.
Настоящий? Да, я снова хочу стать таким. Ты был прав, я хочу вернуться в то время. Безмятежное, в те полные тепла дни.
— Это возможно. Правда, я не смогу сделать вас таким, как тогда. Только если вы сами такими станете. Все в ваших руках. И если ты таким видишь свой рай, я дам его тебе, мое возлюбленное дитя.
Что, это правда? Он позволит нам жить с тобой? Невероятно.
— Нет, не жить. Я не могу вернуть вас к жизни. Я только могу создать для ваших душ маленький мирок, где вы будете вдвоем.
Вдвоем? Неужели, наконец-то одни? То, о чем я всегда мечтал. Это
Невозможно. Ты не за что не согласишься остаться со своим убийцей. Ведь, что бы ни владело мной в тот момент, именно мои руки лишили тебя жизни.
— Он не винит тебя, Росиэль. Его душа так же мечтает воссоединиться с твоей. А теперь скажи, ты согласен остаться там до конца всех времен, не перерождаясь, не возвращаясь в этот мир, навеки в облике духа, имея плоть лишь друг для друга?
Согласен ли я? Да я только того и желаю! Все время рядом с тобой. Если ты этого тоже хочешь,
Я счастлив.
— Хорошо, дитя. Ты сделал выбор. А сейчас открой глаза.
Отнимаю от лица ладони, которые, как оказалось, я плотно прижимал к нему все это время. И вижу коридор, состоящий из прозрачных световых частиц. Ослепительный свет оказывается за спиной.
— Иди, Росиэль. Он ждет тебя. Прощай.
Он уходит? Почему? Куда?
— Я не могу остаться. Мое время здесь окончено, я израсходовал все свои силы, чтобы восстановить справедливость. Но я все равно не жалею об этом. Будьте счастливы, дети мои.
Нестерпимо-яркий свет начинает угасать, и, наконец, пропадает совсем. Я опять один.
Когда он уходит, и исчезает это ощущение защищенности, становится страшно.
Я не вижу конца коридора. А что, если я не дойду до тебя? Что, если мне суждено вечно идти по нему в поисках тебя?
Ты мне нужен, мне так страшно. Ведь это правда? То, что он сказал? Правда, что ты не винишь меня в своей смерти?
Но, как же так? Ты прошел такой путь, чтобы найти меня, а я…
Слезы снова обжигают лицо.
Почему ты не скажешь, как всегда: «Не плачьте, Росиэль-сама»? Почему? Неужели он солгал? Где ты? Ты мне так нужен сейчас. Где ты? Почему я не могу найти тебя? Я не вынесу этого снова. Только не теперь, когда нам была обещана встреча.
Где ты? Я не вижу тебя. Пожалуйста, я сойду с ума, если не найду тебя. Пожалуйста. Я хочу тебя увидеть, я хочу услышать от тебя эти слова.
Я тебя не вижу, но слышу твой голос. Ах, это сладкое безумие! Воспаленное воображение рисует вдалеке фигуру, тянущую ко мне руки в молящем жесте.
«Давайте вернемся в то время, в которое вы бы хотели вернуться…»
Грегори умирают, служа своему хозяину. Я думал, что навсегда лишил тебя этой участи. Но я лишь оттянул ее срок.
Тень впереди мешает рассмотреть дальнейший путь. Я так хочу поскорее найти тебя. Мне так много хочется тебя сказать. Я так устал прятаться и притворяться. Устал делать вид, что мне все равно, когда сердце разрывается на части. Как же я хочу тебя увидеть. Пожалуйста…
Тень впереди уплотняется и обретает очертанья. Вот появляются ноги в высоких сапогах и темно-синих брюках, следом – мускулистые торс и грудь, обтянутые плащом того же цвета, спускающимся до щиколоток, плечи, шея, голова с короткими пепельными волосами и серьгой-крестом в ухе. На лице – неуверенная улыбка. Не скрою, я ожидал увидеть того маленького грегори из моих видений. Но и взрослый, ты такой родной. Долгожданный. Я рад увидеть тебя любым.
На пару мгновений мое сердце перестает биться. А потом начинает колотиться о ребра с такой силой, что становится больно. Но это сладкая боль. Словно мы все еще живы. Ты и я.
— Катан!
Как же я рад тебя видеть.
Твоя улыбка расширяется, и ты раскрываешь объятия, будто приглашая.
Спотыкаясь, я бегу к тебе. Ноги, как во сне, не хотят слушаться. При виде тебя на душе становится так легко, что все прошлые тревоги кажутся пустяками. Слезы облегчения ручьем текут из глаз. Похоже, я наплакал за это время, как минимум, озеро.
Ты идешь мне на встречу, не в силах оставаться безучастным.
Вот, наконец, последний шаг, и я кидаюсь тебе на шею, цепляясь за широкие плечи, утыкаюсь лицом в грудь и реву уже в полный голос, не сдерживая чувств. Ты обнимаешь меня, прижимая крепче к себе, гладишь по волосам и шепчешь: «Тише, не надо плакать, Росиэль-сама. Все хорошо. Все будет хорошо». - А у самого голос дрожит.
Ты такой теплый, мягкий. Такой живой. Крепче стискиваю тебя, приникая всем телом. Оно так истосковалось по теплу.
Я столько хотел тебе сказать. А сейчас все слова словно выветрились, пропали, стали не нужны. Мы стоим, обнявшись, посреди коридора в вечность. Мне больше ничего не нужно.
Все же пытаюсь сказать, глотая слезы, тянусь к уху.
— Мой Катан… мой милый Катан. Прости меня, это все я виноват. Если б… — Ты прижимаешь палец к моим губам, качая головой.
— Тс, не надо слов. Я ни в коем случае вас не виню. Но не надо вспоминать. — Я киваю в ответ, целуя твои пальцы.
Конечно, все, что захочешь.
Ты смущенно смеешься, отнимая ладонь. Не привык к такому. Ну, ничего, я это исправлю.
— Ты правда рад меня видеть? — Твоя улыбка – лучик солнца.
— Я люблю вас. Вы пойдете со мной?
— Да. — Я берусь за протянутую руку, сплетая пальцы. Сердце сладко сжимается в предвкушении.
Мы стоим на террасе маленького домика. Деревянный пол греет босые ступни. В воздухе пахнет весной. Все окружающее пространство скрыто плотной пеленой тумана, слегка мерцающего в свете невидимого источника. Из этой дымки к террасе опускаются тонкие ветви с нежными розоватыми лепестками. Где-то рядом слышится журчание ручья.
Какое же счастье – остаться наедине. Слова, что ты сказал, пробегают дрожью по позвоночнику. Я боялся даже мечтать услышать их. А тут, так просто.
Тепло и нежность переполняют меня. Я отворачиваюсь и подхожу к высоким перилам.
Мы слишком долго играли в эту жестокую игру, где никому нельзя было чувствовать. Но здесь нас никто не услышит и не накажет. Да, именно об этом я мечтал.
— Я люблю тебя, Катан.
Даже не думал, что это так приятно.
Ты подходишь ближе. Чувствую твое горячее дыхание на затылке, твои руки обвивают меня и прижимают к груди. Теперь можно и расслабиться, откинуть голову на плечо. Как хорошо. Твои губы скользят по волосам и прижимаются к изгибу шеи.
— Теперь я вас не отпущу. — Твой шепот щекочет кожу.
У меня вырывается тихий смех.
— Как хорошо, что ты больше никогда не умрешь.
Ты тоже смеешься в ответ. Запрокинув голову, нежно сцеловываю улыбку с твоих губ. Сам улыбаюсь. Никак не могу перестать.
Теперь мы всегда будем вместе. Никто не посмеет потревожить нас, разлучить. Я больше никогда не оставлю тебя. Больше никого не нужно винить, ни о чем не нужно беспокоиться. Наконец-то можно просто жить, пусть и после смерти.
Осознание этих слов каплями росы или тумана оседает на нас, пробирается под кожу, проникает в самое сердце и разливается там теплом. Какое счастье. Ощущать твое дыхание своей кожей, стук твоего сердца своим телом, твою любовь всем своим существом и знать, что отныне так будет всегда.
— И ты никогда не умрешь… — Я разворачиваюсь и припадаю к твой груди.
Смеясь, ты ловишь прядь моих волос, трепещущих на легком ветру, твои сильные руки увлекают меня за собой, и мы медленно и мягко опускаемся в высокую траву у ручья.
— Мы, — поправляешь ты, проводя пальцами по моей щеке. — Мы никогда не умрем.
Прикасаюсь в ответ к твоему лицу, пытаясь заново выучить каждую черточку. И закрываю глаза.
Да, мы. Теперь навсегда.
Росиэль
КОНЕЦ
-
-
10.04.2011 в 20:46-
-
10.04.2011 в 21:31