Miss biggest bitch
НАЗВАНИЕ: 'Such an idiot'
АВТОР: Астирия
ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: Като Юи, Кира Сакуйа, ОЖП
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: Был бы ангст, если было бы печально. Была бы претензия на хумор, если было бы смешно.
КАТЕГОРИЯ: yaoi
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: О чём тут скажешь? Сюжета ведь почти и нет. Ну, есть такой большой мальчик – Като. Есть у него друг Кира, не из самых обычных людей. И, кажется, девушка. Всё это есть примерно до начала манги.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Упоминаются наркотики. Вам совершенно не нравится яой – вам это строго противопоказано. Вам совершенно не нравится без графики – тут даже поцелуев нет, даже гетных. И в манге я не помню моментов, когда эти два персонажа называют друг друга по именам
Случаев Като-куна я помню всего два – оба рядышком.
ПРИМЕЧАНИЯ: почти всё происходит в «комнате в заброшенном здании, в которой Кира прячется или встречается с кем-нибудь».
ДИСКЛЕЙМЕР: всё чужое, кроме текста.
читать дальше
- Ну и придурок же ты, Като, - это бы произнесено почти как приветствие. Типа более мягкого аналога фразы: «Кто бы выбил из тебя всё это дерьмо?» и более чёткого аналога: «Знаешь, сегодня ты выглядишь как-то особенно по-дурацки».
Кира закурил. Может, это и плохая привычка, но в его сигареты никогда не было напичкано столько дряни. Он никогда не сидел на наркоте.
На наркоте сидел Като.
Забавно получалось. При его-то «Читаю-Книги-Везде-Где-Только-Можно» принципе жизни, Кира считался плохим. Опасным. Водил близкую дружбу с Мудо Сетсуной, которого и хорошенько побить никому не удавалось, не говоря уж о самом Кире. Умел пить, цеплять девчонок и плевал на своего старика. И связываться с ним никому не хотелось. А где-то рядом с ним постоянно шлялся идиот-на-таблетках. Кира пробовал всё – Кира никогда не подсаживался на что-то. Может, он даже мог курить, мог не курить. Като сидел прочно.
Если бы на таблетках сидел Кира, пожалуй, это всё равно было бы круто. С Кирой всё было круто. Как с тем, кто сорвал крышу с небоскрёба, а потом беспокоился о сохранности ногтей. Като не считался отбросом общества – Като просто парень, сидящий на наркотиках. Периодически валяющийся на полу «комнаты свиданий» Киры.
- О, до тебя, Кира-сама, великодушнейший из всех хозяев моих, мне далеко, но прости же своего вернейшего раба, и не вели наказать его за то, что смутил твою душу!
Вежливое «Здравствуйте» было сказано.
- Слова, искусно вплётённые в речь твою, поистине поражают сердце престарелого самурая, вбиваясь в грудь его хрустальными кинжалами восхищения, - такая многословность и распространённость, несмотря на неоригинальность, со стороны Като действительно могла бы поразить кого-то менее тренированного. - Зачем девочку бросил, стервец?
- Можно подумать, ты своих не бросаешь, - Като пожал плечами. Не вечно же ему быть с этой «девочкой». Девочкой, как же. Такую шалаву наоборот, всучающую людям деньги за «это», ещё поискать.
- Но не столь интересным способом. Меня, например, никто в течение месяца не содержал. И я ни одной ещё не обещал жениться. Возможно, только из-за этого мистически исчезнуть через пару минут у меня так и не получилось. Я уже должен скорбеть по бесцельно потраченным годам?
- Откуда это у тебя такие подробности? Вроде в газетах эту историю ещё не издавали. Или моего разрешения на это спросить всё-таки забыли?
Кира посмотрел на Като как на ребёнка, который спрашивает, почему луна всегда следует за тобой, когда идёшь под ней улице. И вопрос глупый, и что ответить – так сразу не придумаешь.
- Придётся тебе когда-нибудь уже смириться с тем, что я всё знаю, Юи-кун.
Этот тон раздражал Като больше всего. Голос разума, созданного лет этак за двести до появления Создателя, всегда называющий его по имени.
- Не нравилась она мне.
- А ты что, ждёшь свою единственную? Так они только с избранными случаются, – Кира с удовольствием затянулся, и, выдержав паузу, продолжил. - Не понимаю я тебя. Закончил бы школу, женился б на ней и жил бы себе безо всяких стараний, только крышку унитаза опускать за собой приходилось бы. Она бы тебя и от наркотиков отучила.
- Больно надо.
- А что, больно нравится в слабовольное дерьмо, которое до туалета без колеса не доползёт, превращаться?
- Нифига я не слабовольный!
- А давно ли ты, герой, сильный духом, матери хоть открытку отправлял, и сестру поздравлял с днём рожденья?
- Кира, ты мне отец родной, что ли? Даже если это так – родного отца я ненавижу чуть ли не больше, чем приёмного. Кажется, и на тебя родительский авторитет не очень давит?..
Кира возвёл глаза к небу, выражая величайшую степень смирения.
- Придурок ты Като, самый настоящий придурок.
- Можно подумать, ты умнее меня.
- В этом все твои проблемы. Можно подумать, а можно и не думать. Была б у тебя перманентная рабочая думалка – давно бы уже слез со своих наркотиков.
Отвечать Като не хотелось. Кира, зацикленный на своём антинаркотизме, всё равно любой его ответ развернул бы по-своему. Опять начинать спор ни о чём… Кроме того, таблеточка уже начала проникать в мозг, вызывая неоправданную эйфорию и прирост сил. Хотелось свернуть горы. Вон те, в двух шагах…
***
Через неделю на колени Като был десантом сброшен с дивана какой-то жёлтенький журнальчик. Като это очень не понравилось, ибо: 1. Он не сразу понял, что приземлилось ему на колени, потому как возлежал на полу 2. Вследствие первого пункта он решил, что Кира просто перебил ему ноги. Журнальчик был толстенький и тяжёленький, но не это было в нём самое примечательное. Когда Като наконец добрался до него, с обложки белоснежно улыбалась явно не самая красивая, но зато чуть ли не самая богатая девушка… хм, «девушка» Японии. Надпись, относящаяся к ней, гласила: «Сайа-тян запустит новый канал телевещания в честь жениха». Естественно, он тут же нашёл указанную страницу.
- Я бы на её месте не дал бы прессе так себя называть, - заметил Кира, глядя на то, как морщится по мере чтения лицо Като.
- Дай сигаретку.
В статье говорилось, что имени своего возлюбленного девушка называть не хочет, но очень счастлива их бурным, совершенно неожиданно начавшимся романом. Впрочем, скоро всё прояснится, поскольку канал будет назван его именем и будет полностью находиться под его управлением… В общем, обычные жёлтые сопли. Като зашвырнул журнал куда-то далеко за дверной проём.
- Я и не думал, что эта дурёха настолько богата. Дай прикурить.
- А надо было думать, сейчас бы уже планировал количество детей, красивых секретарш и особняков в разных частях света, - с удовольствием подбодрил его Кира, наклоняясь и позволяя прикурить от своей тлеющей сигареты.
- Отвянь, Кира, - сегодня денег у Като вообще не было, но никотиновая отрава в зубах всё-таки приносила какое-то облегчение. Может, Кира тоже не так прост? – Не будет у меня никакой семьи, особняков…
- И красивых секретарш, - садистским тоном добавил Кира.
- Fuck you, - вежливо предложил Като, иллюстрируя своё предложение характерным жестом.
- Спасибо, не надо, - вежливо отказался Кира, пытаясь слегка подправить несовершенную, как ему показалось, форму нижней челюсти Като.
Потасовка была недолгой. Блондинистый её участник, всё так же оставаясь на полу, задумчиво ощупывал свою челюсть на предмет трещин, языком пытаясь определить, много ли у него осталось зубов. Брюнет, стоящий на свету возле дыры, когда-то бывшей окном, столь же задумчиво рассматривал периодически начинающий кровоточить укус на плече и оторванный от рубашки рукав.
Вообще он не многим позволял себя трогать. Или кусать. Но Като он благоволил чуть больше.
- Знаешь, Юи-кун, надо тебе влюбиться. Вроде у влюблённых в крови много эндорфинов, - первым заговорил Кира, неторопливо стягивая рубашку.
- А это что за фигня? – Като пристально смотрел на него, мысленно желая ускорения процесса.
- Гормоны счастья. Говорят, очень приятная штука. Глядишь, ты бы и про дрянь свою забыл. Сворачивал бы горы наяву.
Проигнорировав эти неизвестно откуда взявшиеся явные горы, Като сразу уцепился за первую часть фразы.
- «Говорят»? Значит, сам не влюблялся?
- Я, в отличие от некоторых, ни разу не наркоман, мне и так хорошо. И вообще я не от мира сего, мне влюбляться невыгодно. И не смотри на меня так, будто хочешь использовать меня в эксперименте по более естественному увеличению эндорфинов в крови, Юиии-тяяяяяян.
Вторая драка заняла больше времени, но, как это ни странно, отняла меньше здоровья. Видимого ущерба вообще не было, разве что у Като на колене расплывалась огромная ссадина. А то, что все кости по очереди чуточку ломили у обоих, не было так уж страшно.
- Ну и сволочь же ты, Кира, - простонал растянувшийся на полу в ломаной позе Като. Кира, сидящий рядом с ним на корточках с бутыльком в руках, ухмыльнулся.
- Привыкай к несправедливости мира. А сейчас будет немножко бооольно. Симпатичная коленка, кстати, - увернувшись от первого попавшегося под руку Като кирпича, он невозмутимо и так же ехидно продолжил. – Совсем не волосатая. Бреешь ноги?
Второй кирпич его всё-таки задел. Кира резко вскочил, держась за негодующую конечность, а весь немаленький бутылёк, выпав из неё, обильно разлился по ноге Като, одаряя его невероятно приятными ощущениями зверской боли.
- Здоровее будешь, - оптимистично и философски заявил Кира, прислушиваясь к крикам и - на всякий случай - держа в поле зрения руки Като и все окрестные кирпичи.
- Слушай, а что у тебя на груди? – поинтересовался сквозь боль Като, надеясь отвлечь внимание противника. Не вышло – глаз с него этот противник не свёл. Истинная несправедливость мира… Зато он переселился на диван.
- Метка. От одного из давнишних боёв осталась, - для «метки», что-бы-на-свете-это-не-означало, эта штука была довольно странной. Скорей уж похоже было на необычное родимое пятно. Но Като не так дорожил этим ответом, чтобы серьёзно выведывать степень принадлежности метки к меткам. – Так вот куда ты пялился, Юиии-тяяяяяян.
Третий кирпич проломил стену и улетел в неизвестном направлении.
- И это говорит человек, всюду таскающий с собой книжки и очки, - не уточняя, что именно он комментирует, протянул Като. - Ты - ошибка природы…
- И это говорит человек, всюду таскающий с собой наркоту. Ты ошибочно используешь природу не по назначению.
- Кира, я тебя умоляю!
- Ладно, очередная лекция по поводу вреда, наносимого наркотическими веществами организму, отменяется, - с серьёзным видом сказал Кира. И тут же обнадёжил: - Но это ненадолго. Иди сюда, вечная жертва переменных обстоятельств.
Какое-то время они просто тихо-мирно сидели на диване, раскуривая сигареты. Определённо, что-то такое в них было, отчего Като чувствовал себя легко-легко. Ни ругаться не хотелось, ни драться, ни на очередную дозу деньги искать.
- А дура-то эта завидной невестой оказалась, - через какое-то время сказал Кира, откинувшись на спинку и лицезря потолок. Потолок был весьма старым, а последние лет пятьдесят о его побелке никто и не вспоминал, поэтому можно было выискивать на нём интересные сочетания грязи, отслоившейся штукатурки и просто какой-нибудь гадости.
- Да только не моей.
- И откуда ж ты такой безбашенный?
- Сам не знаю. А ведь мог бы уже сегодня отдавать первые распоряжения по поводу собственного канала и придумывать кличку для будущей собаки, - Като, проследив за его взглядом, тоже уставился в потолок, глубоко затягиваясь.
- Като…
- А?
- Кто ты такой и куда дел настоящего Юи-куна? Ты даже не огрызаешься!
- Да иди ты… Это твои проклятые сигареты виноваты. Смотри-ка, вон та штука, которая свисает из угла, вместе с тем пятном чёртовски похожа на фигню на твоей рубашке.
- Ага. Кстати, насчёт рубашки… - порывшись в каких-то диванных глубинах, Кира обнаружил нитки и иголку, с необъяснимой щедростью протягивая их вместе с рубашкой и оторванным рукавом Като. Като тут же нагнулся на полом, сосредоточенно что-то высматривая.
- Ищешь что-нибудь?
- Да так, кирпич…
***
- Киррра…
- Да?
- Мне хорррошо…
- Ничем не могу помочь.
- Скотина ты Кира, никакого в тебе романтизма! – патетично воскликнул Като, возлежащий на диване. Кира где-то стащил себе толком не доделанный стол с торчащими из него занозами. Столешница от одного края до другого шла слегка под углом, оставляя ничем не подтверждающееся впечатление кривизны. На данный момент Кира сидел на нём, сосредоточенно ковыряя ножиком особенно не понравившееся ему место.
- Да, за нас двоих ты один отдуваешься.
- Только не зуди опять, что никогда не влюблялся!
- Я же уже говорил – у меня каменное сердце и язык, не поворачивающийся сказать что-то типа «Я тебя люблю, солнышко, люби меня так сильно, как только сможешь, будем же вместе до последней капли крови», - флегматично выдал Кира, причём его лицо, устремлённое к несчастному столу, явственно выражало недоверие собственным словам.
- Парень, как ты можешь даже думать такую дрянь, - тоже не поверил ему Като, который слов нежнее «Я выискал местечко, где на нас никто пялиться не будет, так что харэ нудить о том, что там надумали себе твои соседи» сроду не говорил.
- Дрянь, Като, это дрянь, а мои мысли дрянью быть не могут.
- Ну и фиг с тобой.
Като попытался гордо обидеться, явно непонятно на что надеясь только по причине лёгкого умственного затмения. На лице злостного обидчика никаких угрызений совести не обнаруживалось. Он даже походил на вполне счастливого тишиной человека. Естественно, это никоим образом не устраивало его несчастную жертву.
- Кира! Я встретил девушку своей мечты! – после пятиминутной пытки звуком снимания стружки вспомнила она, чем хотела поделиться изначально.
- Вот уж новость, - закатил глаза Кира, сбрасывая со своего стола очередную разрывную гранату, незамеченную Като по причине его возлежания на достаточно низком диване рядом с достаточно высоким столом. Этой гранатой при ближайшем рассмотрении оказался журнальчик полегче. Зато попал он точно в болезненно отозвавшийся живот.
- В следующий раз, Като-кун, нанимай людей понадёжней, чтобы произвести впечатление на свою невесту, - выдал Кира, без особой спешки раскурочивая стол. В столешнице снизу уже показалась просветы. Като мрачно рассматривал надпись на обложке «Сайа-тян называет имя своего героического жениха!!!!», в такт не сильно весёлым мыслям долбая диван по ещё без его участия разломанному подлокотнику. Диван скрипел, но терпел.
- С чего ты взял, что я кого-то там нанял?
- Я же сказал, что я знаю всё. Всё. И о твоей вчерашней потрясающей победе над некими третьими лицами. Чуточку подставными, - пожал плечами Кира, источники информации которого стоили дорого, но всегда окупались. Шпионаж за Като, правда, особой ценности в себе не нёс. Зато это было забавно. Этакая мыльная комедия с извечными сюрпризами.
- Если эта ***** в самом деле упоминает здесь моё имя…
- О, - восторжённо начал Кира, наконец оторвавшись от своего увлекательного занятия, что не предвещало ровным счётом ничего хорошего, - оно в её интервью использовано почти в каждом предложении! Представляешь, она умудрилась всюду вставить что-то вроде: «кроме того, я думаю, что мой Юи-тяяян – тааакая прелесть»!
- Я. Убью. Её, - с очень пофигистским лицом, в котором только немногочисленные друзья, многочисленные психи и фиг-знает-сколькие телепаты признали бы крайнюю степень бешенства и серьёзности, отчётливо произнёс Като, листая глянцевые странички.
- Очень интересно будет посмотреть на это, когда ваша помолвка одновременно обсуждается на полусотне языков. А пока что задери майку.
- Кира, деточка, если ты сказал то, что я слышал… - от своего пофигизма Като отходил довольно быстро, но не всегда безболезненно и не всегда в сторону спокойствия, смирения и, гм, воздержания (от вообще чего бы то ни было, а не от всем известного конкретного).
- Болван, - совершенно беззлобно обронил Кира. Като покраснел. Совсем чуть-чуть, но порядочно, чтобы это нельзя было списать на температуру. Кроме того, проветривание было отличным и не чрезмерным, а Като никогда не краснел. Ну, без наркотиков и ранений. – Такие «ранки» оставлять просто так – самоубийство. Когда они тебя?
- Сегодня утром, - вообще-то это утро пришлось на полчаса – если не меньше - назад, но говорить об этом Кире не стоило. Ещё начнёт свои привычные монологи на тему сумасшествия и влияния наркотиков на мозг. Хотя Кира-то и так всё знал, но об этом в свою очередь не знал Като, а Кита знал, что Като не знал, а тот не знал, что Кира знал, что он не знал…
Хотя, конечно, переть прямо к Кире вместо того, чтобы потратить хотя бы немного йода на кровоточащую царапину…
- Надеюсь, ты им хотя бы не платил?
- Вот потому меня и порезали, мамочка.
- Болван, - вторично вздохнул Кира. – Ты хотя какую-то соображаловку имеешь?
- Милый, я имею ка-а-айф…
Дальше Кира без церемоний плюхнулся на него верхом, достал своё адское зелье на все случае жизни Като, и весь дурманчик мгновенно покинул бренное тело Като вместе с остатками желания поогрызаться. Фредди Крюгер, собирательный образ Зла из книг Кинга, сбежавший из зверинца неделю не кормленный лев особо редкой крупной породы, любой маньяк с бензопилой, Брюс Ли и Джеки Чан, главный герой очередного спасите-мир-и-будет-вам-щастье боевика, лучший широкопрофильный хирург мира, доктор Лектор и опытный патологоанатом сожрали бы от зависти все свои инструменты/примочки/лапы/когти и побежали плакать в женский туалет из-за неумения причинять боль. (Надо заметить, что последние два-три персонажа физическую боль причиняли гораздо реже, но отнюдь не из-за неумения).
- Кииииииииииииииииииииираааааааааааааааааааааааа!
- Мне нравится, когда ты так подо мной стонешь, Юи-тяяян. Попробуй моё имя – оно тоже прелестно тянется, - показал ему язык Кира, ни на секунду не прекращая своего чёрного дела. Естественно, Като сразу же заткнулся.
Что он там вытворял – известно было только Господу Богу (хотя не факт, что ему было интересно, что ему было известно и что ему вообще было) и владельцам редких, почти не встречающихся пыточных «Мы-Вас-Так-Отделаем-Но-Нестандартно-И-Без-Следов». Результат на лице Като превзошёл бы все его ожидания, если бы тот не закрылся журнальчиком, заново узнавая историю своей бурной любви. Оказывается, дама его сердца подробно подсчитала, сколько раз он стоял перед ней на коленях, сколько раз признавался в поразившей его страсти, сколько раз пел серенады и сколько вынес хулиганов на улицах Токио. Даже без последнего, прямо-таки фантастического числа, Като готов был согласиться с заголовком. Он чувствовал себя не героем, он чувствовал себя Магометом, собравшим все горы мира на одном клочке земли вершинами вниз. От шока сознания собственной крутизны он даже перестал чувствовать боль.
Для всей врачебной практики Киры это был уникальный случай.
- Кира, я в самом деле такой.. эээ …?
- Внимательный и заботливый любовник? Ну, лично мне оценить этого не удалось…
- Fucker!
- … но если послушать эту дЕвицу, так и я не против. Хотя бы посмотрел, как ты стоишь на коленях, Юи-тяяян.
Вариантов решения головоломки «Для Чего Мне Стоять На Коленях Перед Кирой» было не так уж и много; ни один из них Като не нравился.
- Mother*!
- Успокойся, Като-кун, - насмешливо сказал Кира, на всякий случай изучая уже обработанную рану. Като почти с яростью следил за его взглядом и рукой, витавшей в сантиметре над кожей. Уж лучше бы касался, чем так по-дурацки дразнил его. По крайней мере, было бы понятно, отчего ему так хочется ударить этого лазаря. - Не больно же? Всё, шоковая терапия закончена.
- Не совсем.
На этот бас глаза подняли оба. На таком обтоптанном веками и обпинанном ногами пороге, что его почти не было, стояла дЕвица. По имени Сайа-тян. Владелица фабрик и заводов, общаг и пятизвёздочных отелей, дома на Майорке и особняков в Киото. С видом обезьянки, окопавшейся в копях царя Соломона. С пышущей здоровьем фигурой, для подкормки которой никогда не жалели денег, достойной кисти Рубенса. В чрезмерно вычурном платье, которое она «купила исключительно ради него, потому что знала, что им судьбой суждено быть вместе, а его наконец-то возвращение к ней из каких-то дебрей это только подтвердил, потому что судьба никогда не ошибается, а вместе с ней не ошибается и Сайа-тян». Чересчур пафосная девицА.
Като пришла в голову совершенно нелепая мысль – а как эта позиция Я-Валяюсь-На-Полу-Растрёпанный-С-Задранной-Майкой-И-Удивлённо-На-Тебя-Смотрю-А-Верхом-На-Мне-Сидит-Мой-Дружок-Задирающий-На-Мне-Майку-И-Тоже-Удивлённо-На-Тебя-Смотрит выглядит с её позиции.
- Привет, мальчики. Не ждали? – сухо проговорила дама, явно не высказывая намерения развернуться и гордо ушагать в синюю даль. - Полагаю, руку мне здесь никто не подаст.
Кира быстро поднялся и торжественно провёл гостью к дивану. Диван был совсем не из тех, на которых сидят люди её породы, но она присела без всякого ропота.
Като поднялся тоже, чувствуя себя так, будто в первую брачную ночь его лучший друг застал его со своей женой. Ему чувство неловкости было не особенно знакомо, но сейчас он рисковал с ним подружиться.
- Благодарю.
- Не стоит. Я готов был бы принести вам отдельный диван, более подходящий прекрасной девушке, но, боюсь, я не сумею украсть его достаточно быстро. А видеть скуку на этом личике – слишком ужасное для меня испытание, - с уважением ответствовал Кира. Впечатлён был скорее Като, чем Сайа, к комплиментам не слишком привычная и не выработавшая систему реакции на них.
Умеет ведь, сволочь очкастая, поговорить. Не Сайа, конечно.
- И не надо. Я тут не сидеть пришла. Вот, значит, где ты, женишок, от меня прячешься. – со своей стороны Сайа чувствовала себя вполне комфортно, как если бы она не менее трёх раз в неделю заставала своих суженых в подобных местах слегка под кайфом и не очень слегка под их приятелями.
- Ну что ты, душа моя. Я тут всего лишь мальчишник готовлю, - кисло «отшутился» Като.
- И даже не предупредил меня? Плохой мальчик.
«Чтоб тебе сдохнуть, да не просто так, а от того, что тебя кто-нибудь хорошенько вы***ет, побьёт и бросить подыхать с недельку».
- Я же не знал, что ты так чувствительно к этому относишься, любимая. Не хотел добавлять тебе лишних забот.
Хотя Като и предпочитал смотреть в пол, он всё равно знал, что на лице Киры появилась недоверчивая усмешка. Да, он тоже умеет полебезить перед отчего-то важным человеком. И строить хорошую мину при плохой игре.
- Ну, познакомь меня со своим столь близким тебе другом, - сюсюканье в этой парочке отводилось на роль Като, Сайа разговаривала и действовала грубо.
- Кира Сакуйа. Шизука Сайа.
- Для вас просто Сакуйа, Шизука-сан, - Кира поклонился, всем своим видом выражая почтение. Не хватало только розы в зубах и приветственного каравая хлеба.
- Я запомню, - улыбка на лице Шизуки свидетельствовала, что: 1. запомнит она обязательно, но не для того, чтобы подписывать открытки с днём рождения. 2. она скорее съест себя заживо немаленьким своим целиком, чем скажет: «Зовите меня просто Сайечкой». Наверное, её отношения со всем читающим газеты миром были куда ближе.
- Может быть пойдём уже, милая? Нам ещё так много нужно сделать до свадьбы...
- Нет, - отрубила Сайа. – Насколько мне известно, здесь ты проводишь достаточно своего времени, чтобы мне захотелось понять твоё стремление сюда. Да вы не стойте как неродные, присаживайтесь, поболтаем.
Сайа довольно пристрастно задавала вопросы («Как давно вы знакомы?», «Как хорошо вы друг друга знаете?», «Почему я до сих пор не слышала о тебе?»). Кира спокойно и уклончиво болтал, не вдаваясь в подробности («О, миледи, я не силён в числах», «Да уж кому друг друга так знать, как не нам», «Неужели этот… Като ничего вам не рассказал?»). А Като («А?», «Э?», «Хм»)… Като за полчаса своей жизни душевно помудрел года на три. Он понял полную бесперспективность будущей жизни с такой женой. В смысле, никаких секса, наркотиков и рок-н-ролла. *Зато особняки, каналы и – вряд ли, но можно помечтать - красивые секретарши. Лет восьмидесяти пяти отроду*. От таких допросов сумеет уклониться только Кира.
Сайа-тян не была милой дурочкой или фанатичной домохозяйкой, преданной мужу, она даже не была болтливой. Она просто полностью подавляла и заставляла стелиться перед собой (хотя не исключено, что непроницаемо обходительный Кира сам решал, когда ему под неё подстраиваться, а когда лучше промолчать). По интервью в газетах её нельзя было судить; возможно, на вопросы журналистов отвечал за неё кто-то другой.
За эти полчаса у него не возникло и мысли о том, чтобы заявить «Как ты посмела назвать меня Юи-тяном в своём грёбаном интервью??!!». Так что когда, вздёрнув внушительный подбородок, Сайа-тян вышла, заявив: «Попрощайся со своим другом, раз уж у вас такие тёплые отношения», он просто упал на далёкую спинку дивана (Сайа-тян любила исключительно прямые осанки и не терпела кое-как развалившихся рядом с ней парней), мечтая о том, чтобы стать маленькой межзвёздной птичкой и улететь в другую галактику.
- Парень, тебе надо её бросать, - безапелляционно заявил Кира, с которым он как раз оказался лицом к лицу (потому что разваливаться на диване ему и Президент мира не смог бы запретить).
- Как? – ёмко спросил Като. Любой из его знакомых начал бы пространные рассуждения на тему: «А ты не знаешь, как бросать?», «Ты ведь её уже бросал?» и «Ты что, боишься её бросить?». Кира, конечно, любым не был.
- То, что даже после того, как ты неделю не отвечал на её звонки и не открывал ей дверь…
- Вот дьявол! – Като никому не говорил, что не бросал Сайю-тян. Сайю-тян невозможно бросить, поэтому он просто затаился. В надежде, что она просто отвяжется. А после всех этих газет быстро передумал и сочинил сказочку… Да и про влюблённость он, конечно, переборщил – просто ему было хорррошо.
- …она заявила, что скоро будет свадьба, означает, что просто она не отвяжется. А ты, придурок, не смог даже спрятаться от неё. И ты, Юи-тян, её не бросишь. Но… её можно вежливо уговорить бросить тебя.
В его глазах заплясали чёртики, когда он приблизил лицо к лицу Като и заговорщицким тоном прошептал: «Есть план!»
*Не только вежливое «мать», но вроде как и сокращение от не самого красивого слова motherfucker
***
- Като-кууун! – радостно поприветствовал его на следующий день Кира, стоя к нему спиной и демонстрируя просто невероятный угол поворота головы. Като только хотел поинтересоваться, чем обусловлена его неимоверная весёлость, как увидел уставившийся на него абсолютно круглый глаз где-то на уровне бедёр Киры. Всё остальное, впрочем, при глазе тоже было – глаз стоял на коленях, одну руку держал на бедре Киры, а где была его вторая рука, лучше было не думать. Зато она, пожалуй, компенсировалась рукой Киры, запутавшейся в лохматых русых волосах.
Глаз был мужским.
- Я… попозже зайду, ладно? – он моментально развернулся и буквально полетел куда-то по коридору.
- Бедный, бедный Като, - усмехнулся Кира через некоторое время, приводя себя в порядок. – Он пришёл кааак раз вовремя. Ты тут располагайся – я сейчас вернусь.
Слова «… или не вернусь» он добавил только мысленно. Но разъяснять свои действия он не привык даже себе.
Было темно.
- Като-кун, ты, быть может, уже запомнишь когда-нибудь, что порог моего «дома» – не лучшее место для понюшки?
Като ощутимо трясло, поэтому выбить из его рук всё ненужное и вручить скромную зажжённую сигаретку было довольно несложно.
- Ты чего… спишь с мужиками? – выдавил из себя Като, кое-как попадая сигаретой между стучащих зубов.
- Нет, Като-кун, до этого дело обычно не доходит. Да и не мужик это, так, пацан…
Широкая улыбка Киры наталкивала на мысль о немедленном убийстве. Или самоубийстве. Гораздо проще, чем добиться от него ответа.
- Тогда как это называется?
- Секс.
И почему не получается просто назвать его тупым пи****сом и свалить на веки вечные?
- Но… у тебя же столько девчонок… И каждая готова…
- Разнообразие?
Может быть, потому что он тупым не был никогда, хотя периодически и притворялся с невероятным мастерством и завидным рвением. А вот пи****сом… всё равно под вопросом. «Какие, к чёрту, вопросы, он же с парнем был!», вопил здравый смысл, но ничего у него не получалось.
- Зачем?
- От скуки, Юи-тян, от скуки.
- Ки-ра… Сакуйа. - у Като были такие несчастные глаза, когда он уставился в лицо Кире, что того перекосило. Внутренне. – Скажи.
Какое-то время Кира решал, как покрасивее его обломать, да так, чтобы не нарваться на «Крутой-Парень-В-Ярости», а посмотреть на это открытое несчастье подольше, но в конце концов пришёл к выводу, что обломать можно и так, что вроде никто не обломается.
- Ладно, Ка-то. Пошли внутрь.
- А тот…
- Я уверен, что он уже сбежал. Знаешь, это всё-таки очень неловко, - он ухмыльнулся. Неловко кому угодно, только не Кире Сакуйе. Като закатил глаза, позволяя утащить себя в знакомую комнату.
- Итак, Като, - Кира сел прямо, составив ножки вместе и сложив ручки на коленки. Его окружала такая аура «Не Садись Рядом Со Мной, Моё Личное Пространство Неприкосновенно», что Като осталось только обречённо свалиться на пол. – Давай поговорим начистоту. Ты знаешь, что такое… бисексуальность?
Като, настроившийся на серьёзный разговор («Знаешь, мне так плохо, что я мечтаю попасть в ад») с неожиданными признаниями («Я очень люблю надевать одежду моей несуществующей старшей сестры, хотя она меня и бьёт за это, ну и что, что её и не существует; я не помню, когда это началось») и рассказами о слезливом детстве и не совсем детстве («Меня били плохие девчонки в детсаде, но был там такой хороший мальчик… *полчаса болтовни* …и он обещал на мне жениться»), просто зарычал, вцепляясь Кире в глотку.
- Фигляр чёртов!
- Ай! Я, между прочим, живой пока и с этим своим качеством расставаться собираюсь нескоро! Полегче! – добившись свободы для свого горло, он продолжил с незабвенным ехидством. - Да, Като-кун, насчёт лёгкости – ты вовсе не пушинка… так что не был бы так любезен с меня слезть?
До Като не сразу дошёл смысл его притязаний, но… Он действительно сидел на Кире, в пылу односторонней борьбы забравшись ему на колени.
- Вот. Ведь. Чёрт, – только и успел сказать Като перед тем, как Кира крепко обнял его, утыкаясь носом ему в шею, и сказал нежным голосом:
- Кажется, я совсем испортил его.
Мысли в голове Като крутились, как бешеная крыса с куском пахучего сыра, привязанного к обрубленному почти под корень хвосту. Привязки к событиям этих слов он вообще не видел. И понимал только, что у Киры тёплое дыхание. Но тут Кира добавил:
- Шизука-сан.
План. У него был план.
…
Автор просит прощения, за то, что бросает героев в столь ответственный момент, поскольку она обязана сделать акцент на этом месте. Если автор просто отделит один абзац от другого тремя звёздочками, выйдет, что нужно живописать героев уже через какой-то промежуток времени. А так как она хочет продолжить с места, на котором остановилась, приходится прервать повествование.
Без этого, увы, никак нельзя, потому что читатель должен оценить всю эту интригу, достойную бразильского сериала, а при беспрерывном чтении одним сплошным текстом он сильно рискует не заметить этой гениальной находки.
Особенно «План. У него был план» - такой фразы даже в плане не было. Впрочем, и плана тоже не было. И совмещения ситуации «Я-Застал-Тебя-С-Приветом-А-Привет-То-Был-Голубоват» с ситуацией «Мы-Все-Собрались-Здесь-Как-Мне-Вылезти-Отсюда-Здоровым» в плане не было. Хотя… стоп, плана же не было. Ой, я повторяюсь.
Ладно, ладно, я не буду продолжать тянуть эту лямку – читайте.
…
- Я заметила это ещё в прошлый раз.
Като тут же вспомнил, как лежал под Кирой, пока за ними наблюдала Сайа…
- О нет, тогда он был всего лишь подпорчен, - Като почувствовал его усмешку, но его на данный момент больше беспокоили рука в волосах и рука на талии. Со стороны последняя выглядела вполне ласкательно, но крепко не давала двигаться. – Понимаете ли, я совсем его испортил.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Он теперь принадлежит мне.
- Меня это не интересует. Мне нужен муж. Как можно быстрее, как можно беднее и несчастнее, - деловой и грубоватый тон. Като тошнило. И, как ни странно, вовсе не оттого, что Кира провёл рукой по его спине. Это как раз… успокаивало. Полная хрень. Творится полная хрень.
А он в этой хрени нашёл себе роль предмета обстановки.
- Он больше не годится на роль мужа.
- Почему?
- Присаживайте, Шизука-сан. Разговор предстоит долгий.
Сайа окинула диван, занимаемый Кирой и Като довольно пренебрежительным взглядом и вскарабкалась на стол.
- Я слушаю.
Кира позволил Като слезть со своих коленей, но рука на его талии вплотную прижимала его к чужому боку.
- Вы легко найдёте ему замену – за деньги кто угодно станет и Като Юи, и Марией Антуанеттой, и шахом Вым Сем Дыром.
- Главный вопрос - зачем мне искать другого?
- Во-первых, как вы можете увидеть, ныне это мужчина, которого женщины не привлекают.
- И что с того? - Шизука закинула ногу на ногу. - Мне это очень на руку. Сколько угодно красивых секретарш для тебя, Юи-тян.
- Да, но как вы будете вести себя, если всё это вскроется? Сейчас вы стараетесь создать иллюзию горячей любви. Слухи бывают всякие, и них чаще всего смотрят сквозь пальцы. Но если выяснится, что ваш муж настолько несчастен в браке, что ищет утешения у мужчин – ваше положение сильно пошатнётся. А мы можем это легко устроить, если вы не захотите его отпустить. Даже не слухи пустим – задокументируем так, что сомнений не останется.
Сайа впервые за весь разговор задумалась. Как и ожидалось, это ей было не к лицу.
- Ты действительно больше не смотришь на женщин?
Чёртов Кира, у которого есть планы, в которые он никого не посвящает! И что полагается на это ответить, чтобы она отстала?
- Да… я…
- Простите его за косноязычие, он всегда стеснялся говорить такие вещи, - Кира тепло улыбнулся, поглаживая ладонь Като. - Мы очень любим друг друга. И он теперь навсегда такой. Тем более что даже не актив.
«Не кто?!» чуть не выкрикнул Като, но даже он обладал каким-то элементарным чутьём, которое не позволяло ему запороть тонкую вышивку по расчётливости Сайи-тян своими грубыми стежками.
- Что дальше?
- Во-вторых, вам невыгодно его использовать. Если вы и вправду решите отдать канал ему, в чём я сильно сомневаюсь, он его завалит порнухой, - Шизука подняла бровь, и оратор тут же исправился. – Гейской порнухой, разумеется. Но если вы та женщина, какой вы мне представлялись до сего момента, и просто хотите создать себе имидж любящей жёнушки, то везде будет присутствовать ваше чуткое руководство. А он будет манекеном, сидящим в кресле и попыхивающим сигарой, но всё же имеющим некое влияние.
- Не понимаю, как это может обернуться в нечто плохое для меня.
- Та же схема. Можно просто обратиться в прессу и даже заявить там «Жена хочет меня убить!». Можно собрать на вас компромат изнутри. Можно и потихоньку делать вам мелкие гадости, типа лишних кадров в фильмах и лишних звуков в рекламе, и через некоторое время люди взбунтуются. Тут так много возможностей, что у нас глаза разбегаются.
Сайе такие возможности явно не нравились.
- Но я дам ему столько денег, что он захлебнётся своими доносами.
- Но он уже сейчас отказывается от ваших денег.
- Легко отказываться от того, чего не успел поиметь. Когда он окажется в роскоши, он наверняка переменит своё мнение.
- Вы забываете об одном обстоятельстве.
- Каком?
- Он теперь мой. Я взял его и не собираюсь отказываться от него. Женщина, пожалуй, не сможет этого понять, потому что это всё же заложено в гены женщины – отдавать себя. Когда то же самое делает мужчина, это значит гораздо больше. Если, конечно, он не шлюха. А я у него первый. Значит, он меня любит.
Като давно уткнулся в плечо Киры и теперь, боле не заботясь тем, что Сайа увидит выражение его лица, изо всех пытался сдержать здоровый смех.
- По поводу проблем с вами, гомосеками, мы, кажется, уже говорили.
Тон Шизуки-сан для официального разговора был совершенно недопустим. Като почувствовал, как напрягся Кира, особенно на эпитет «гомосеки». Внешне он остался таким же невозмутимым – здесь его обязанностью были уговоры.
- Нет, я говорю о другом. О любви. Если он меня любит, то никакая роскошь не заставит его разлюбить. И проблем вам будет - хоть в ракеты загружай и надейся, что улетит в соседнюю Вселенную. А я их с удовольствием подбавлю.
Сайа поджала губы, как старая учительница, услышавшая мат от ученика.
- Дальше.
- И, в-третьих (думаю, вам этого хватит, хотя тут можно говорить бесконечно), перед вами абсолютный наркоман.
Судя по всему, это действительно оказалось чем-то вроде новости.
- Ты никогда не говорил мне ничего подобного, - с расстановкой произнесла Сайа.
- Что, вы настолько его не любите, что даже этого заметить не можете? – с лёгкой усмешкой, ни в коем случае не входящей в разряд наглых, спросил Кира. – Да он же добрую половину жизни, считая с пелёнок, обдолбанный ходит. Думаю, перечислять вам последствия проблем с очень_крепко_сидящим наркоманом не стоит. Вы и сами без труда сообразите, во что вам это выльется.
- Ладно, мальчики. Вы меня убедили. Хотя если бы ты, Саку-тян, сразу сказал мне, что этот придурок – наркоман, тебе было бы гораздо проще. С такими связываться – себе дороже. Пока, Юи-тян, мои номера и адреса можешь забыть.
- И даже тот, где…
- Забудь их все, - отрезала Шизука.
- И про красивых секретарш тоже, - шепнул ему на ухо Кира, когда Сайа выходила из комнаты. Она обернулась, услышав звук, но не уловив смысла, фыркнула, в последний раз глядя на двух идиотских гомиков, и ушла.
- Отвали, Саку-тян! – из последних сил воскликнул Като. Всё, на что его хватило после – продолжительный смех.
- Ненавижу подобные прозвища, - проворчал Кира. И тоже рассмеялся.
***
После того, как Като раздобыл пару бутылок странноватой на вид бурды в честь чудесного избавления, разговор вёлся всё на том же многострадальном диване. Для Като, конечно, это было ещё и очередное поднятие социального статуса от пола, что в последние дни случалось поразительно нередко.
- Ну что, Като-кун, ты теперь у нас свободный человек…
- Не-а, - категорично заявил Като, не отрываясь от горлышка.
- Смотрите, кто заговорил, - такой наглости удивился даже мистер Непробиваемость. - Чего ж тебе для счастья не хватает?
- Во-первых, Кира-тян, у меня же наркотическая зависимость. Ты же так любишь мою наркотическую зависимость – чего ж ты о ней позабыл? – тоном последнего ботаника начал Като.
- С какой стороны посмотреть, Като-тян. У тебя ведь есть свобода принимать свои наркотики.
- Но есть ли свобода их не принима-а-ать?.. – патетично пропел Като. Сразу было видно, что человек присутствовал при том, как насвистывают Бетховена порядочно пьяные мужики, ни разу в жизни не слышавшие его произведений.
- Философ хренов, - в голосе Киры сквозило такое недовольство, что Като как-то сразу понял, что длительной дискуссии по этому поводу не состоится, - Что там у тебя во-вторых?
- Во-вторых, Кира-тян, я до сих пор не врезал тебе по морде.
По полу они катались недолго. Ни одной травмы получено не было. Драться не хотелось ни тому, ни другому. Поэтому закончилось всё мирным лежанием с передачей бутылки из рук в руки.
- Кира.
- Ась?
- Ты обещал рассказать.
- Что? – прикинулся дурачком Кира, прекрасно понимая, о чём его спрашивают.
- Зачем?
Кира вздохнул. Нельзя было рассказать всю правду, верно? Но когда Като делал такие глаза, почему-то не очень хотелось отпираться от своих слов.
- Отец.
- Что отец?
- Мой отец. Он не должен меня любить. Из-за него я перепробовал всё, что мог.
Если бы Като повторил своё «Зачем?», Кира бы его убил. Но он только хлебнул из бутылки и спросил:
- И как?
- Да не очень.
Като был идеальным собеседником. Иногда.
- Это, вообще-то, была тайна. Ты мне должен, Юи-тян.
- Смотря что.
- Скажи, почему ты бросил Шизуку?
- Зачем тебе это?
Кира перевернулся на живот, подперев подбородок ладонью и пристально смотря в глаза Като.
- Пытаюсь тебя понять.
- Дай сигарету.
- Не дам, - кривляясь, капризным тоном сказал Кира, отправляя пачку в долгий полёт из окна. Снаружи шёл дождь.
- Почему?
- Не хочу, чтоб ты пах сигаретами. Тебе не идёт.
- А чем – хочешь? – Като даже в своём пьяном состоянии понимал, что это не похоже на нормальный разговор между почти-мужчинами. Ему было наплевать.
- Не знаю. Вином…
- Здесь же нет вина.
- Ну и что с того?
- Ладно, я попробую.
- Так почему?
- Она мне не нравилась.
- Придурок.
- Серьёзно, она была слишком большая на меня одного. Жёсткая, сиреневая и вообще не женщина - глюк сплошной.
Кира рассмеялся, не отрывая взгляда от глаз Като. В голове Като мутилось.
- Сакуйа, я пьяный больной человек. Я разумно выражать свои мысли согласно твоему толковому словарю не могу. Я сам глючу.
- Но сиреневая-то почему?
- Не знаю… ты хоть видел её гардероб? Я теперь сиреневый по гроб жизни ненавидеть буду. А макияж под стать? И сама вся сиреневая – приведение какое-то, только жиру не в пример больше…
- Като…
- Жирррное привидение, снаружи вроде вся загорелая, а изнутри сиреневый так и прёт…
- Да ты пьян, друг мой!
- И что с того?
- То, что я с тобой похмельным поутру возиться не собираюсь.
Като хмыкнул, не придавая его словам особого значения. Это же Кира – он не выкинет человека на двор. Это же Кира, Кира, который сегодня что-то объяснял… Это Кира…
- Знаешь что? Я тебе обещаю: после того, как умру – никаких наркотиков.
- Придурок.
Като всё равно знал, что чего-то его обещание стоит. Глупое обещание. Но дано серьёзно.
- Я тебе обещаю. Ты мне не веришь?
- Верю, верю… - Кира встал и отошёл к окну. Там шёл дождь, а ветер дул прямо в окно, поэтому заблестела крошечными каплями кожа под рубашкой, которую распахивал ветер. Только он не в окно глядел.
- Иди сюда, - в глазах, в которые всё ещё смотрел Кира, исполняли затейливый танец искорки с чертенятами.
- Такой придурок…
- Иди сюда. Спать будем, - безапелляционно изрёк Като, похлопывая по месту рядом с собой. Бесенята в его глазах смеялись.
Кира лёг, смотря в потолок.
- Саку-тян, тебе нравятся мальчики.
Он не спрашивал.
- И?
- Посмотри на меня.
Кира посмотрел на Като.
Бесенята были близко.
Завтра Юджи-кун просил Като зайти – ему чего-то надо.
А обещание он выполнит.
Ведь Кире и в самом деле нравятся маль…
конец
АВТОР: Астирия
ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: Като Юи, Кира Сакуйа, ОЖП
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: Был бы ангст, если было бы печально. Была бы претензия на хумор, если было бы смешно.
КАТЕГОРИЯ: yaoi
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: О чём тут скажешь? Сюжета ведь почти и нет. Ну, есть такой большой мальчик – Като. Есть у него друг Кира, не из самых обычных людей. И, кажется, девушка. Всё это есть примерно до начала манги.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Упоминаются наркотики. Вам совершенно не нравится яой – вам это строго противопоказано. Вам совершенно не нравится без графики – тут даже поцелуев нет, даже гетных. И в манге я не помню моментов, когда эти два персонажа называют друг друга по именам
Случаев Като-куна я помню всего два – оба рядышком.ПРИМЕЧАНИЯ: почти всё происходит в «комнате в заброшенном здании, в которой Кира прячется или встречается с кем-нибудь».
ДИСКЛЕЙМЕР: всё чужое, кроме текста.
читать дальше
Он из тех крайне слабовольных натур,
которые не поддаются никакому влиянию.
Оскар Уайльд
He's never seen the light
That can set him free
His vicious life
Is such a shame
I wanna find out who's to blame
And that's me, oh that's me, aaoh
Set me free
Genesis
которые не поддаются никакому влиянию.
Оскар Уайльд
He's never seen the light
That can set him free
His vicious life
Is such a shame
I wanna find out who's to blame
And that's me, oh that's me, aaoh
Set me free
Genesis
- Ну и придурок же ты, Като, - это бы произнесено почти как приветствие. Типа более мягкого аналога фразы: «Кто бы выбил из тебя всё это дерьмо?» и более чёткого аналога: «Знаешь, сегодня ты выглядишь как-то особенно по-дурацки».
Кира закурил. Может, это и плохая привычка, но в его сигареты никогда не было напичкано столько дряни. Он никогда не сидел на наркоте.
На наркоте сидел Като.
Забавно получалось. При его-то «Читаю-Книги-Везде-Где-Только-Можно» принципе жизни, Кира считался плохим. Опасным. Водил близкую дружбу с Мудо Сетсуной, которого и хорошенько побить никому не удавалось, не говоря уж о самом Кире. Умел пить, цеплять девчонок и плевал на своего старика. И связываться с ним никому не хотелось. А где-то рядом с ним постоянно шлялся идиот-на-таблетках. Кира пробовал всё – Кира никогда не подсаживался на что-то. Может, он даже мог курить, мог не курить. Като сидел прочно.
Если бы на таблетках сидел Кира, пожалуй, это всё равно было бы круто. С Кирой всё было круто. Как с тем, кто сорвал крышу с небоскрёба, а потом беспокоился о сохранности ногтей. Като не считался отбросом общества – Като просто парень, сидящий на наркотиках. Периодически валяющийся на полу «комнаты свиданий» Киры.
- О, до тебя, Кира-сама, великодушнейший из всех хозяев моих, мне далеко, но прости же своего вернейшего раба, и не вели наказать его за то, что смутил твою душу!
Вежливое «Здравствуйте» было сказано.
- Слова, искусно вплётённые в речь твою, поистине поражают сердце престарелого самурая, вбиваясь в грудь его хрустальными кинжалами восхищения, - такая многословность и распространённость, несмотря на неоригинальность, со стороны Като действительно могла бы поразить кого-то менее тренированного. - Зачем девочку бросил, стервец?
- Можно подумать, ты своих не бросаешь, - Като пожал плечами. Не вечно же ему быть с этой «девочкой». Девочкой, как же. Такую шалаву наоборот, всучающую людям деньги за «это», ещё поискать.
- Но не столь интересным способом. Меня, например, никто в течение месяца не содержал. И я ни одной ещё не обещал жениться. Возможно, только из-за этого мистически исчезнуть через пару минут у меня так и не получилось. Я уже должен скорбеть по бесцельно потраченным годам?
- Откуда это у тебя такие подробности? Вроде в газетах эту историю ещё не издавали. Или моего разрешения на это спросить всё-таки забыли?
Кира посмотрел на Като как на ребёнка, который спрашивает, почему луна всегда следует за тобой, когда идёшь под ней улице. И вопрос глупый, и что ответить – так сразу не придумаешь.
- Придётся тебе когда-нибудь уже смириться с тем, что я всё знаю, Юи-кун.
Этот тон раздражал Като больше всего. Голос разума, созданного лет этак за двести до появления Создателя, всегда называющий его по имени.
- Не нравилась она мне.
- А ты что, ждёшь свою единственную? Так они только с избранными случаются, – Кира с удовольствием затянулся, и, выдержав паузу, продолжил. - Не понимаю я тебя. Закончил бы школу, женился б на ней и жил бы себе безо всяких стараний, только крышку унитаза опускать за собой приходилось бы. Она бы тебя и от наркотиков отучила.
- Больно надо.
- А что, больно нравится в слабовольное дерьмо, которое до туалета без колеса не доползёт, превращаться?
- Нифига я не слабовольный!
- А давно ли ты, герой, сильный духом, матери хоть открытку отправлял, и сестру поздравлял с днём рожденья?
- Кира, ты мне отец родной, что ли? Даже если это так – родного отца я ненавижу чуть ли не больше, чем приёмного. Кажется, и на тебя родительский авторитет не очень давит?..
Кира возвёл глаза к небу, выражая величайшую степень смирения.
- Придурок ты Като, самый настоящий придурок.
- Можно подумать, ты умнее меня.
- В этом все твои проблемы. Можно подумать, а можно и не думать. Была б у тебя перманентная рабочая думалка – давно бы уже слез со своих наркотиков.
Отвечать Като не хотелось. Кира, зацикленный на своём антинаркотизме, всё равно любой его ответ развернул бы по-своему. Опять начинать спор ни о чём… Кроме того, таблеточка уже начала проникать в мозг, вызывая неоправданную эйфорию и прирост сил. Хотелось свернуть горы. Вон те, в двух шагах…
***
Через неделю на колени Като был десантом сброшен с дивана какой-то жёлтенький журнальчик. Като это очень не понравилось, ибо: 1. Он не сразу понял, что приземлилось ему на колени, потому как возлежал на полу 2. Вследствие первого пункта он решил, что Кира просто перебил ему ноги. Журнальчик был толстенький и тяжёленький, но не это было в нём самое примечательное. Когда Като наконец добрался до него, с обложки белоснежно улыбалась явно не самая красивая, но зато чуть ли не самая богатая девушка… хм, «девушка» Японии. Надпись, относящаяся к ней, гласила: «Сайа-тян запустит новый канал телевещания в честь жениха». Естественно, он тут же нашёл указанную страницу.
- Я бы на её месте не дал бы прессе так себя называть, - заметил Кира, глядя на то, как морщится по мере чтения лицо Като.
- Дай сигаретку.
В статье говорилось, что имени своего возлюбленного девушка называть не хочет, но очень счастлива их бурным, совершенно неожиданно начавшимся романом. Впрочем, скоро всё прояснится, поскольку канал будет назван его именем и будет полностью находиться под его управлением… В общем, обычные жёлтые сопли. Като зашвырнул журнал куда-то далеко за дверной проём.
- Я и не думал, что эта дурёха настолько богата. Дай прикурить.
- А надо было думать, сейчас бы уже планировал количество детей, красивых секретарш и особняков в разных частях света, - с удовольствием подбодрил его Кира, наклоняясь и позволяя прикурить от своей тлеющей сигареты.
- Отвянь, Кира, - сегодня денег у Като вообще не было, но никотиновая отрава в зубах всё-таки приносила какое-то облегчение. Может, Кира тоже не так прост? – Не будет у меня никакой семьи, особняков…
- И красивых секретарш, - садистским тоном добавил Кира.
- Fuck you, - вежливо предложил Като, иллюстрируя своё предложение характерным жестом.
- Спасибо, не надо, - вежливо отказался Кира, пытаясь слегка подправить несовершенную, как ему показалось, форму нижней челюсти Като.
Потасовка была недолгой. Блондинистый её участник, всё так же оставаясь на полу, задумчиво ощупывал свою челюсть на предмет трещин, языком пытаясь определить, много ли у него осталось зубов. Брюнет, стоящий на свету возле дыры, когда-то бывшей окном, столь же задумчиво рассматривал периодически начинающий кровоточить укус на плече и оторванный от рубашки рукав.
Вообще он не многим позволял себя трогать. Или кусать. Но Като он благоволил чуть больше.
- Знаешь, Юи-кун, надо тебе влюбиться. Вроде у влюблённых в крови много эндорфинов, - первым заговорил Кира, неторопливо стягивая рубашку.
- А это что за фигня? – Като пристально смотрел на него, мысленно желая ускорения процесса.
- Гормоны счастья. Говорят, очень приятная штука. Глядишь, ты бы и про дрянь свою забыл. Сворачивал бы горы наяву.
Проигнорировав эти неизвестно откуда взявшиеся явные горы, Като сразу уцепился за первую часть фразы.
- «Говорят»? Значит, сам не влюблялся?
- Я, в отличие от некоторых, ни разу не наркоман, мне и так хорошо. И вообще я не от мира сего, мне влюбляться невыгодно. И не смотри на меня так, будто хочешь использовать меня в эксперименте по более естественному увеличению эндорфинов в крови, Юиии-тяяяяяян.
Вторая драка заняла больше времени, но, как это ни странно, отняла меньше здоровья. Видимого ущерба вообще не было, разве что у Като на колене расплывалась огромная ссадина. А то, что все кости по очереди чуточку ломили у обоих, не было так уж страшно.
- Ну и сволочь же ты, Кира, - простонал растянувшийся на полу в ломаной позе Като. Кира, сидящий рядом с ним на корточках с бутыльком в руках, ухмыльнулся.
- Привыкай к несправедливости мира. А сейчас будет немножко бооольно. Симпатичная коленка, кстати, - увернувшись от первого попавшегося под руку Като кирпича, он невозмутимо и так же ехидно продолжил. – Совсем не волосатая. Бреешь ноги?
Второй кирпич его всё-таки задел. Кира резко вскочил, держась за негодующую конечность, а весь немаленький бутылёк, выпав из неё, обильно разлился по ноге Като, одаряя его невероятно приятными ощущениями зверской боли.
- Здоровее будешь, - оптимистично и философски заявил Кира, прислушиваясь к крикам и - на всякий случай - держа в поле зрения руки Като и все окрестные кирпичи.
- Слушай, а что у тебя на груди? – поинтересовался сквозь боль Като, надеясь отвлечь внимание противника. Не вышло – глаз с него этот противник не свёл. Истинная несправедливость мира… Зато он переселился на диван.
- Метка. От одного из давнишних боёв осталась, - для «метки», что-бы-на-свете-это-не-означало, эта штука была довольно странной. Скорей уж похоже было на необычное родимое пятно. Но Като не так дорожил этим ответом, чтобы серьёзно выведывать степень принадлежности метки к меткам. – Так вот куда ты пялился, Юиии-тяяяяяян.
Третий кирпич проломил стену и улетел в неизвестном направлении.
- И это говорит человек, всюду таскающий с собой книжки и очки, - не уточняя, что именно он комментирует, протянул Като. - Ты - ошибка природы…
- И это говорит человек, всюду таскающий с собой наркоту. Ты ошибочно используешь природу не по назначению.
- Кира, я тебя умоляю!
- Ладно, очередная лекция по поводу вреда, наносимого наркотическими веществами организму, отменяется, - с серьёзным видом сказал Кира. И тут же обнадёжил: - Но это ненадолго. Иди сюда, вечная жертва переменных обстоятельств.
Какое-то время они просто тихо-мирно сидели на диване, раскуривая сигареты. Определённо, что-то такое в них было, отчего Като чувствовал себя легко-легко. Ни ругаться не хотелось, ни драться, ни на очередную дозу деньги искать.
- А дура-то эта завидной невестой оказалась, - через какое-то время сказал Кира, откинувшись на спинку и лицезря потолок. Потолок был весьма старым, а последние лет пятьдесят о его побелке никто и не вспоминал, поэтому можно было выискивать на нём интересные сочетания грязи, отслоившейся штукатурки и просто какой-нибудь гадости.
- Да только не моей.
- И откуда ж ты такой безбашенный?
- Сам не знаю. А ведь мог бы уже сегодня отдавать первые распоряжения по поводу собственного канала и придумывать кличку для будущей собаки, - Като, проследив за его взглядом, тоже уставился в потолок, глубоко затягиваясь.
- Като…
- А?
- Кто ты такой и куда дел настоящего Юи-куна? Ты даже не огрызаешься!
- Да иди ты… Это твои проклятые сигареты виноваты. Смотри-ка, вон та штука, которая свисает из угла, вместе с тем пятном чёртовски похожа на фигню на твоей рубашке.
- Ага. Кстати, насчёт рубашки… - порывшись в каких-то диванных глубинах, Кира обнаружил нитки и иголку, с необъяснимой щедростью протягивая их вместе с рубашкой и оторванным рукавом Като. Като тут же нагнулся на полом, сосредоточенно что-то высматривая.
- Ищешь что-нибудь?
- Да так, кирпич…
***
- Киррра…
- Да?
- Мне хорррошо…
- Ничем не могу помочь.
- Скотина ты Кира, никакого в тебе романтизма! – патетично воскликнул Като, возлежащий на диване. Кира где-то стащил себе толком не доделанный стол с торчащими из него занозами. Столешница от одного края до другого шла слегка под углом, оставляя ничем не подтверждающееся впечатление кривизны. На данный момент Кира сидел на нём, сосредоточенно ковыряя ножиком особенно не понравившееся ему место.
- Да, за нас двоих ты один отдуваешься.
- Только не зуди опять, что никогда не влюблялся!
- Я же уже говорил – у меня каменное сердце и язык, не поворачивающийся сказать что-то типа «Я тебя люблю, солнышко, люби меня так сильно, как только сможешь, будем же вместе до последней капли крови», - флегматично выдал Кира, причём его лицо, устремлённое к несчастному столу, явственно выражало недоверие собственным словам.
- Парень, как ты можешь даже думать такую дрянь, - тоже не поверил ему Като, который слов нежнее «Я выискал местечко, где на нас никто пялиться не будет, так что харэ нудить о том, что там надумали себе твои соседи» сроду не говорил.
- Дрянь, Като, это дрянь, а мои мысли дрянью быть не могут.
- Ну и фиг с тобой.
Като попытался гордо обидеться, явно непонятно на что надеясь только по причине лёгкого умственного затмения. На лице злостного обидчика никаких угрызений совести не обнаруживалось. Он даже походил на вполне счастливого тишиной человека. Естественно, это никоим образом не устраивало его несчастную жертву.
- Кира! Я встретил девушку своей мечты! – после пятиминутной пытки звуком снимания стружки вспомнила она, чем хотела поделиться изначально.
- Вот уж новость, - закатил глаза Кира, сбрасывая со своего стола очередную разрывную гранату, незамеченную Като по причине его возлежания на достаточно низком диване рядом с достаточно высоким столом. Этой гранатой при ближайшем рассмотрении оказался журнальчик полегче. Зато попал он точно в болезненно отозвавшийся живот.
- В следующий раз, Като-кун, нанимай людей понадёжней, чтобы произвести впечатление на свою невесту, - выдал Кира, без особой спешки раскурочивая стол. В столешнице снизу уже показалась просветы. Като мрачно рассматривал надпись на обложке «Сайа-тян называет имя своего героического жениха!!!!», в такт не сильно весёлым мыслям долбая диван по ещё без его участия разломанному подлокотнику. Диван скрипел, но терпел.
- С чего ты взял, что я кого-то там нанял?
- Я же сказал, что я знаю всё. Всё. И о твоей вчерашней потрясающей победе над некими третьими лицами. Чуточку подставными, - пожал плечами Кира, источники информации которого стоили дорого, но всегда окупались. Шпионаж за Като, правда, особой ценности в себе не нёс. Зато это было забавно. Этакая мыльная комедия с извечными сюрпризами.
- Если эта ***** в самом деле упоминает здесь моё имя…
- О, - восторжённо начал Кира, наконец оторвавшись от своего увлекательного занятия, что не предвещало ровным счётом ничего хорошего, - оно в её интервью использовано почти в каждом предложении! Представляешь, она умудрилась всюду вставить что-то вроде: «кроме того, я думаю, что мой Юи-тяяян – тааакая прелесть»!
- Я. Убью. Её, - с очень пофигистским лицом, в котором только немногочисленные друзья, многочисленные психи и фиг-знает-сколькие телепаты признали бы крайнюю степень бешенства и серьёзности, отчётливо произнёс Като, листая глянцевые странички.
- Очень интересно будет посмотреть на это, когда ваша помолвка одновременно обсуждается на полусотне языков. А пока что задери майку.
- Кира, деточка, если ты сказал то, что я слышал… - от своего пофигизма Като отходил довольно быстро, но не всегда безболезненно и не всегда в сторону спокойствия, смирения и, гм, воздержания (от вообще чего бы то ни было, а не от всем известного конкретного).
- Болван, - совершенно беззлобно обронил Кира. Като покраснел. Совсем чуть-чуть, но порядочно, чтобы это нельзя было списать на температуру. Кроме того, проветривание было отличным и не чрезмерным, а Като никогда не краснел. Ну, без наркотиков и ранений. – Такие «ранки» оставлять просто так – самоубийство. Когда они тебя?
- Сегодня утром, - вообще-то это утро пришлось на полчаса – если не меньше - назад, но говорить об этом Кире не стоило. Ещё начнёт свои привычные монологи на тему сумасшествия и влияния наркотиков на мозг. Хотя Кира-то и так всё знал, но об этом в свою очередь не знал Като, а Кита знал, что Като не знал, а тот не знал, что Кира знал, что он не знал…
Хотя, конечно, переть прямо к Кире вместо того, чтобы потратить хотя бы немного йода на кровоточащую царапину…
- Надеюсь, ты им хотя бы не платил?
- Вот потому меня и порезали, мамочка.
- Болван, - вторично вздохнул Кира. – Ты хотя какую-то соображаловку имеешь?
- Милый, я имею ка-а-айф…
Дальше Кира без церемоний плюхнулся на него верхом, достал своё адское зелье на все случае жизни Като, и весь дурманчик мгновенно покинул бренное тело Като вместе с остатками желания поогрызаться. Фредди Крюгер, собирательный образ Зла из книг Кинга, сбежавший из зверинца неделю не кормленный лев особо редкой крупной породы, любой маньяк с бензопилой, Брюс Ли и Джеки Чан, главный герой очередного спасите-мир-и-будет-вам-щастье боевика, лучший широкопрофильный хирург мира, доктор Лектор и опытный патологоанатом сожрали бы от зависти все свои инструменты/примочки/лапы/когти и побежали плакать в женский туалет из-за неумения причинять боль. (Надо заметить, что последние два-три персонажа физическую боль причиняли гораздо реже, но отнюдь не из-за неумения).
- Кииииииииииииииииииииираааааааааааааааааааааааа!
- Мне нравится, когда ты так подо мной стонешь, Юи-тяяян. Попробуй моё имя – оно тоже прелестно тянется, - показал ему язык Кира, ни на секунду не прекращая своего чёрного дела. Естественно, Като сразу же заткнулся.
Что он там вытворял – известно было только Господу Богу (хотя не факт, что ему было интересно, что ему было известно и что ему вообще было) и владельцам редких, почти не встречающихся пыточных «Мы-Вас-Так-Отделаем-Но-Нестандартно-И-Без-Следов». Результат на лице Като превзошёл бы все его ожидания, если бы тот не закрылся журнальчиком, заново узнавая историю своей бурной любви. Оказывается, дама его сердца подробно подсчитала, сколько раз он стоял перед ней на коленях, сколько раз признавался в поразившей его страсти, сколько раз пел серенады и сколько вынес хулиганов на улицах Токио. Даже без последнего, прямо-таки фантастического числа, Като готов был согласиться с заголовком. Он чувствовал себя не героем, он чувствовал себя Магометом, собравшим все горы мира на одном клочке земли вершинами вниз. От шока сознания собственной крутизны он даже перестал чувствовать боль.
Для всей врачебной практики Киры это был уникальный случай.
- Кира, я в самом деле такой.. эээ …?
- Внимательный и заботливый любовник? Ну, лично мне оценить этого не удалось…
- Fucker!
- … но если послушать эту дЕвицу, так и я не против. Хотя бы посмотрел, как ты стоишь на коленях, Юи-тяяян.
Вариантов решения головоломки «Для Чего Мне Стоять На Коленях Перед Кирой» было не так уж и много; ни один из них Като не нравился.
- Mother*!
- Успокойся, Като-кун, - насмешливо сказал Кира, на всякий случай изучая уже обработанную рану. Като почти с яростью следил за его взглядом и рукой, витавшей в сантиметре над кожей. Уж лучше бы касался, чем так по-дурацки дразнил его. По крайней мере, было бы понятно, отчего ему так хочется ударить этого лазаря. - Не больно же? Всё, шоковая терапия закончена.
- Не совсем.
На этот бас глаза подняли оба. На таком обтоптанном веками и обпинанном ногами пороге, что его почти не было, стояла дЕвица. По имени Сайа-тян. Владелица фабрик и заводов, общаг и пятизвёздочных отелей, дома на Майорке и особняков в Киото. С видом обезьянки, окопавшейся в копях царя Соломона. С пышущей здоровьем фигурой, для подкормки которой никогда не жалели денег, достойной кисти Рубенса. В чрезмерно вычурном платье, которое она «купила исключительно ради него, потому что знала, что им судьбой суждено быть вместе, а его наконец-то возвращение к ней из каких-то дебрей это только подтвердил, потому что судьба никогда не ошибается, а вместе с ней не ошибается и Сайа-тян». Чересчур пафосная девицА.
Като пришла в голову совершенно нелепая мысль – а как эта позиция Я-Валяюсь-На-Полу-Растрёпанный-С-Задранной-Майкой-И-Удивлённо-На-Тебя-Смотрю-А-Верхом-На-Мне-Сидит-Мой-Дружок-Задирающий-На-Мне-Майку-И-Тоже-Удивлённо-На-Тебя-Смотрит выглядит с её позиции.
- Привет, мальчики. Не ждали? – сухо проговорила дама, явно не высказывая намерения развернуться и гордо ушагать в синюю даль. - Полагаю, руку мне здесь никто не подаст.
Кира быстро поднялся и торжественно провёл гостью к дивану. Диван был совсем не из тех, на которых сидят люди её породы, но она присела без всякого ропота.
Като поднялся тоже, чувствуя себя так, будто в первую брачную ночь его лучший друг застал его со своей женой. Ему чувство неловкости было не особенно знакомо, но сейчас он рисковал с ним подружиться.
- Благодарю.
- Не стоит. Я готов был бы принести вам отдельный диван, более подходящий прекрасной девушке, но, боюсь, я не сумею украсть его достаточно быстро. А видеть скуку на этом личике – слишком ужасное для меня испытание, - с уважением ответствовал Кира. Впечатлён был скорее Като, чем Сайа, к комплиментам не слишком привычная и не выработавшая систему реакции на них.
Умеет ведь, сволочь очкастая, поговорить. Не Сайа, конечно.
- И не надо. Я тут не сидеть пришла. Вот, значит, где ты, женишок, от меня прячешься. – со своей стороны Сайа чувствовала себя вполне комфортно, как если бы она не менее трёх раз в неделю заставала своих суженых в подобных местах слегка под кайфом и не очень слегка под их приятелями.
- Ну что ты, душа моя. Я тут всего лишь мальчишник готовлю, - кисло «отшутился» Като.
- И даже не предупредил меня? Плохой мальчик.
«Чтоб тебе сдохнуть, да не просто так, а от того, что тебя кто-нибудь хорошенько вы***ет, побьёт и бросить подыхать с недельку».
- Я же не знал, что ты так чувствительно к этому относишься, любимая. Не хотел добавлять тебе лишних забот.
Хотя Като и предпочитал смотреть в пол, он всё равно знал, что на лице Киры появилась недоверчивая усмешка. Да, он тоже умеет полебезить перед отчего-то важным человеком. И строить хорошую мину при плохой игре.
- Ну, познакомь меня со своим столь близким тебе другом, - сюсюканье в этой парочке отводилось на роль Като, Сайа разговаривала и действовала грубо.
- Кира Сакуйа. Шизука Сайа.
- Для вас просто Сакуйа, Шизука-сан, - Кира поклонился, всем своим видом выражая почтение. Не хватало только розы в зубах и приветственного каравая хлеба.
- Я запомню, - улыбка на лице Шизуки свидетельствовала, что: 1. запомнит она обязательно, но не для того, чтобы подписывать открытки с днём рождения. 2. она скорее съест себя заживо немаленьким своим целиком, чем скажет: «Зовите меня просто Сайечкой». Наверное, её отношения со всем читающим газеты миром были куда ближе.
- Может быть пойдём уже, милая? Нам ещё так много нужно сделать до свадьбы...
- Нет, - отрубила Сайа. – Насколько мне известно, здесь ты проводишь достаточно своего времени, чтобы мне захотелось понять твоё стремление сюда. Да вы не стойте как неродные, присаживайтесь, поболтаем.
Сайа довольно пристрастно задавала вопросы («Как давно вы знакомы?», «Как хорошо вы друг друга знаете?», «Почему я до сих пор не слышала о тебе?»). Кира спокойно и уклончиво болтал, не вдаваясь в подробности («О, миледи, я не силён в числах», «Да уж кому друг друга так знать, как не нам», «Неужели этот… Като ничего вам не рассказал?»). А Като («А?», «Э?», «Хм»)… Като за полчаса своей жизни душевно помудрел года на три. Он понял полную бесперспективность будущей жизни с такой женой. В смысле, никаких секса, наркотиков и рок-н-ролла. *Зато особняки, каналы и – вряд ли, но можно помечтать - красивые секретарши. Лет восьмидесяти пяти отроду*. От таких допросов сумеет уклониться только Кира.
Сайа-тян не была милой дурочкой или фанатичной домохозяйкой, преданной мужу, она даже не была болтливой. Она просто полностью подавляла и заставляла стелиться перед собой (хотя не исключено, что непроницаемо обходительный Кира сам решал, когда ему под неё подстраиваться, а когда лучше промолчать). По интервью в газетах её нельзя было судить; возможно, на вопросы журналистов отвечал за неё кто-то другой.
За эти полчаса у него не возникло и мысли о том, чтобы заявить «Как ты посмела назвать меня Юи-тяном в своём грёбаном интервью??!!». Так что когда, вздёрнув внушительный подбородок, Сайа-тян вышла, заявив: «Попрощайся со своим другом, раз уж у вас такие тёплые отношения», он просто упал на далёкую спинку дивана (Сайа-тян любила исключительно прямые осанки и не терпела кое-как развалившихся рядом с ней парней), мечтая о том, чтобы стать маленькой межзвёздной птичкой и улететь в другую галактику.
- Парень, тебе надо её бросать, - безапелляционно заявил Кира, с которым он как раз оказался лицом к лицу (потому что разваливаться на диване ему и Президент мира не смог бы запретить).
- Как? – ёмко спросил Като. Любой из его знакомых начал бы пространные рассуждения на тему: «А ты не знаешь, как бросать?», «Ты ведь её уже бросал?» и «Ты что, боишься её бросить?». Кира, конечно, любым не был.
- То, что даже после того, как ты неделю не отвечал на её звонки и не открывал ей дверь…
- Вот дьявол! – Като никому не говорил, что не бросал Сайю-тян. Сайю-тян невозможно бросить, поэтому он просто затаился. В надежде, что она просто отвяжется. А после всех этих газет быстро передумал и сочинил сказочку… Да и про влюблённость он, конечно, переборщил – просто ему было хорррошо.
- …она заявила, что скоро будет свадьба, означает, что просто она не отвяжется. А ты, придурок, не смог даже спрятаться от неё. И ты, Юи-тян, её не бросишь. Но… её можно вежливо уговорить бросить тебя.
В его глазах заплясали чёртики, когда он приблизил лицо к лицу Като и заговорщицким тоном прошептал: «Есть план!»
*Не только вежливое «мать», но вроде как и сокращение от не самого красивого слова motherfucker
***
- Като-кууун! – радостно поприветствовал его на следующий день Кира, стоя к нему спиной и демонстрируя просто невероятный угол поворота головы. Като только хотел поинтересоваться, чем обусловлена его неимоверная весёлость, как увидел уставившийся на него абсолютно круглый глаз где-то на уровне бедёр Киры. Всё остальное, впрочем, при глазе тоже было – глаз стоял на коленях, одну руку держал на бедре Киры, а где была его вторая рука, лучше было не думать. Зато она, пожалуй, компенсировалась рукой Киры, запутавшейся в лохматых русых волосах.
Глаз был мужским.
- Я… попозже зайду, ладно? – он моментально развернулся и буквально полетел куда-то по коридору.
- Бедный, бедный Като, - усмехнулся Кира через некоторое время, приводя себя в порядок. – Он пришёл кааак раз вовремя. Ты тут располагайся – я сейчас вернусь.
Слова «… или не вернусь» он добавил только мысленно. Но разъяснять свои действия он не привык даже себе.
Было темно.
- Като-кун, ты, быть может, уже запомнишь когда-нибудь, что порог моего «дома» – не лучшее место для понюшки?
Като ощутимо трясло, поэтому выбить из его рук всё ненужное и вручить скромную зажжённую сигаретку было довольно несложно.
- Ты чего… спишь с мужиками? – выдавил из себя Като, кое-как попадая сигаретой между стучащих зубов.
- Нет, Като-кун, до этого дело обычно не доходит. Да и не мужик это, так, пацан…
Широкая улыбка Киры наталкивала на мысль о немедленном убийстве. Или самоубийстве. Гораздо проще, чем добиться от него ответа.
- Тогда как это называется?
- Секс.
И почему не получается просто назвать его тупым пи****сом и свалить на веки вечные?
- Но… у тебя же столько девчонок… И каждая готова…
- Разнообразие?
Может быть, потому что он тупым не был никогда, хотя периодически и притворялся с невероятным мастерством и завидным рвением. А вот пи****сом… всё равно под вопросом. «Какие, к чёрту, вопросы, он же с парнем был!», вопил здравый смысл, но ничего у него не получалось.
- Зачем?
- От скуки, Юи-тян, от скуки.
- Ки-ра… Сакуйа. - у Като были такие несчастные глаза, когда он уставился в лицо Кире, что того перекосило. Внутренне. – Скажи.
Какое-то время Кира решал, как покрасивее его обломать, да так, чтобы не нарваться на «Крутой-Парень-В-Ярости», а посмотреть на это открытое несчастье подольше, но в конце концов пришёл к выводу, что обломать можно и так, что вроде никто не обломается.
- Ладно, Ка-то. Пошли внутрь.
- А тот…
- Я уверен, что он уже сбежал. Знаешь, это всё-таки очень неловко, - он ухмыльнулся. Неловко кому угодно, только не Кире Сакуйе. Като закатил глаза, позволяя утащить себя в знакомую комнату.
- Итак, Като, - Кира сел прямо, составив ножки вместе и сложив ручки на коленки. Его окружала такая аура «Не Садись Рядом Со Мной, Моё Личное Пространство Неприкосновенно», что Като осталось только обречённо свалиться на пол. – Давай поговорим начистоту. Ты знаешь, что такое… бисексуальность?
Като, настроившийся на серьёзный разговор («Знаешь, мне так плохо, что я мечтаю попасть в ад») с неожиданными признаниями («Я очень люблю надевать одежду моей несуществующей старшей сестры, хотя она меня и бьёт за это, ну и что, что её и не существует; я не помню, когда это началось») и рассказами о слезливом детстве и не совсем детстве («Меня били плохие девчонки в детсаде, но был там такой хороший мальчик… *полчаса болтовни* …и он обещал на мне жениться»), просто зарычал, вцепляясь Кире в глотку.
- Фигляр чёртов!
- Ай! Я, между прочим, живой пока и с этим своим качеством расставаться собираюсь нескоро! Полегче! – добившись свободы для свого горло, он продолжил с незабвенным ехидством. - Да, Като-кун, насчёт лёгкости – ты вовсе не пушинка… так что не был бы так любезен с меня слезть?
До Като не сразу дошёл смысл его притязаний, но… Он действительно сидел на Кире, в пылу односторонней борьбы забравшись ему на колени.
- Вот. Ведь. Чёрт, – только и успел сказать Като перед тем, как Кира крепко обнял его, утыкаясь носом ему в шею, и сказал нежным голосом:
- Кажется, я совсем испортил его.
Мысли в голове Като крутились, как бешеная крыса с куском пахучего сыра, привязанного к обрубленному почти под корень хвосту. Привязки к событиям этих слов он вообще не видел. И понимал только, что у Киры тёплое дыхание. Но тут Кира добавил:
- Шизука-сан.
План. У него был план.
…
Автор просит прощения, за то, что бросает героев в столь ответственный момент, поскольку она обязана сделать акцент на этом месте. Если автор просто отделит один абзац от другого тремя звёздочками, выйдет, что нужно живописать героев уже через какой-то промежуток времени. А так как она хочет продолжить с места, на котором остановилась, приходится прервать повествование.
Без этого, увы, никак нельзя, потому что читатель должен оценить всю эту интригу, достойную бразильского сериала, а при беспрерывном чтении одним сплошным текстом он сильно рискует не заметить этой гениальной находки.
Особенно «План. У него был план» - такой фразы даже в плане не было. Впрочем, и плана тоже не было. И совмещения ситуации «Я-Застал-Тебя-С-Приветом-А-Привет-То-Был-Голубоват» с ситуацией «Мы-Все-Собрались-Здесь-Как-Мне-Вылезти-Отсюда-Здоровым» в плане не было. Хотя… стоп, плана же не было. Ой, я повторяюсь.
Ладно, ладно, я не буду продолжать тянуть эту лямку – читайте.
…
- Я заметила это ещё в прошлый раз.
Като тут же вспомнил, как лежал под Кирой, пока за ними наблюдала Сайа…
- О нет, тогда он был всего лишь подпорчен, - Като почувствовал его усмешку, но его на данный момент больше беспокоили рука в волосах и рука на талии. Со стороны последняя выглядела вполне ласкательно, но крепко не давала двигаться. – Понимаете ли, я совсем его испортил.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Он теперь принадлежит мне.
- Меня это не интересует. Мне нужен муж. Как можно быстрее, как можно беднее и несчастнее, - деловой и грубоватый тон. Като тошнило. И, как ни странно, вовсе не оттого, что Кира провёл рукой по его спине. Это как раз… успокаивало. Полная хрень. Творится полная хрень.
А он в этой хрени нашёл себе роль предмета обстановки.
- Он больше не годится на роль мужа.
- Почему?
- Присаживайте, Шизука-сан. Разговор предстоит долгий.
Сайа окинула диван, занимаемый Кирой и Като довольно пренебрежительным взглядом и вскарабкалась на стол.
- Я слушаю.
Кира позволил Като слезть со своих коленей, но рука на его талии вплотную прижимала его к чужому боку.
- Вы легко найдёте ему замену – за деньги кто угодно станет и Като Юи, и Марией Антуанеттой, и шахом Вым Сем Дыром.
- Главный вопрос - зачем мне искать другого?
- Во-первых, как вы можете увидеть, ныне это мужчина, которого женщины не привлекают.
- И что с того? - Шизука закинула ногу на ногу. - Мне это очень на руку. Сколько угодно красивых секретарш для тебя, Юи-тян.
- Да, но как вы будете вести себя, если всё это вскроется? Сейчас вы стараетесь создать иллюзию горячей любви. Слухи бывают всякие, и них чаще всего смотрят сквозь пальцы. Но если выяснится, что ваш муж настолько несчастен в браке, что ищет утешения у мужчин – ваше положение сильно пошатнётся. А мы можем это легко устроить, если вы не захотите его отпустить. Даже не слухи пустим – задокументируем так, что сомнений не останется.
Сайа впервые за весь разговор задумалась. Как и ожидалось, это ей было не к лицу.
- Ты действительно больше не смотришь на женщин?
Чёртов Кира, у которого есть планы, в которые он никого не посвящает! И что полагается на это ответить, чтобы она отстала?
- Да… я…
- Простите его за косноязычие, он всегда стеснялся говорить такие вещи, - Кира тепло улыбнулся, поглаживая ладонь Като. - Мы очень любим друг друга. И он теперь навсегда такой. Тем более что даже не актив.
«Не кто?!» чуть не выкрикнул Като, но даже он обладал каким-то элементарным чутьём, которое не позволяло ему запороть тонкую вышивку по расчётливости Сайи-тян своими грубыми стежками.
- Что дальше?
- Во-вторых, вам невыгодно его использовать. Если вы и вправду решите отдать канал ему, в чём я сильно сомневаюсь, он его завалит порнухой, - Шизука подняла бровь, и оратор тут же исправился. – Гейской порнухой, разумеется. Но если вы та женщина, какой вы мне представлялись до сего момента, и просто хотите создать себе имидж любящей жёнушки, то везде будет присутствовать ваше чуткое руководство. А он будет манекеном, сидящим в кресле и попыхивающим сигарой, но всё же имеющим некое влияние.
- Не понимаю, как это может обернуться в нечто плохое для меня.
- Та же схема. Можно просто обратиться в прессу и даже заявить там «Жена хочет меня убить!». Можно собрать на вас компромат изнутри. Можно и потихоньку делать вам мелкие гадости, типа лишних кадров в фильмах и лишних звуков в рекламе, и через некоторое время люди взбунтуются. Тут так много возможностей, что у нас глаза разбегаются.
Сайе такие возможности явно не нравились.
- Но я дам ему столько денег, что он захлебнётся своими доносами.
- Но он уже сейчас отказывается от ваших денег.
- Легко отказываться от того, чего не успел поиметь. Когда он окажется в роскоши, он наверняка переменит своё мнение.
- Вы забываете об одном обстоятельстве.
- Каком?
- Он теперь мой. Я взял его и не собираюсь отказываться от него. Женщина, пожалуй, не сможет этого понять, потому что это всё же заложено в гены женщины – отдавать себя. Когда то же самое делает мужчина, это значит гораздо больше. Если, конечно, он не шлюха. А я у него первый. Значит, он меня любит.
Като давно уткнулся в плечо Киры и теперь, боле не заботясь тем, что Сайа увидит выражение его лица, изо всех пытался сдержать здоровый смех.
- По поводу проблем с вами, гомосеками, мы, кажется, уже говорили.
Тон Шизуки-сан для официального разговора был совершенно недопустим. Като почувствовал, как напрягся Кира, особенно на эпитет «гомосеки». Внешне он остался таким же невозмутимым – здесь его обязанностью были уговоры.
- Нет, я говорю о другом. О любви. Если он меня любит, то никакая роскошь не заставит его разлюбить. И проблем вам будет - хоть в ракеты загружай и надейся, что улетит в соседнюю Вселенную. А я их с удовольствием подбавлю.
Сайа поджала губы, как старая учительница, услышавшая мат от ученика.
- Дальше.
- И, в-третьих (думаю, вам этого хватит, хотя тут можно говорить бесконечно), перед вами абсолютный наркоман.
Судя по всему, это действительно оказалось чем-то вроде новости.
- Ты никогда не говорил мне ничего подобного, - с расстановкой произнесла Сайа.
- Что, вы настолько его не любите, что даже этого заметить не можете? – с лёгкой усмешкой, ни в коем случае не входящей в разряд наглых, спросил Кира. – Да он же добрую половину жизни, считая с пелёнок, обдолбанный ходит. Думаю, перечислять вам последствия проблем с очень_крепко_сидящим наркоманом не стоит. Вы и сами без труда сообразите, во что вам это выльется.
- Ладно, мальчики. Вы меня убедили. Хотя если бы ты, Саку-тян, сразу сказал мне, что этот придурок – наркоман, тебе было бы гораздо проще. С такими связываться – себе дороже. Пока, Юи-тян, мои номера и адреса можешь забыть.
- И даже тот, где…
- Забудь их все, - отрезала Шизука.
- И про красивых секретарш тоже, - шепнул ему на ухо Кира, когда Сайа выходила из комнаты. Она обернулась, услышав звук, но не уловив смысла, фыркнула, в последний раз глядя на двух идиотских гомиков, и ушла.
- Отвали, Саку-тян! – из последних сил воскликнул Като. Всё, на что его хватило после – продолжительный смех.
- Ненавижу подобные прозвища, - проворчал Кира. И тоже рассмеялся.
***
После того, как Като раздобыл пару бутылок странноватой на вид бурды в честь чудесного избавления, разговор вёлся всё на том же многострадальном диване. Для Като, конечно, это было ещё и очередное поднятие социального статуса от пола, что в последние дни случалось поразительно нередко.
- Ну что, Като-кун, ты теперь у нас свободный человек…
- Не-а, - категорично заявил Като, не отрываясь от горлышка.
- Смотрите, кто заговорил, - такой наглости удивился даже мистер Непробиваемость. - Чего ж тебе для счастья не хватает?
- Во-первых, Кира-тян, у меня же наркотическая зависимость. Ты же так любишь мою наркотическую зависимость – чего ж ты о ней позабыл? – тоном последнего ботаника начал Като.
- С какой стороны посмотреть, Като-тян. У тебя ведь есть свобода принимать свои наркотики.
- Но есть ли свобода их не принима-а-ать?.. – патетично пропел Като. Сразу было видно, что человек присутствовал при том, как насвистывают Бетховена порядочно пьяные мужики, ни разу в жизни не слышавшие его произведений.
- Философ хренов, - в голосе Киры сквозило такое недовольство, что Като как-то сразу понял, что длительной дискуссии по этому поводу не состоится, - Что там у тебя во-вторых?
- Во-вторых, Кира-тян, я до сих пор не врезал тебе по морде.
По полу они катались недолго. Ни одной травмы получено не было. Драться не хотелось ни тому, ни другому. Поэтому закончилось всё мирным лежанием с передачей бутылки из рук в руки.
- Кира.
- Ась?
- Ты обещал рассказать.
- Что? – прикинулся дурачком Кира, прекрасно понимая, о чём его спрашивают.
- Зачем?
Кира вздохнул. Нельзя было рассказать всю правду, верно? Но когда Като делал такие глаза, почему-то не очень хотелось отпираться от своих слов.
- Отец.
- Что отец?
- Мой отец. Он не должен меня любить. Из-за него я перепробовал всё, что мог.
Если бы Като повторил своё «Зачем?», Кира бы его убил. Но он только хлебнул из бутылки и спросил:
- И как?
- Да не очень.
Като был идеальным собеседником. Иногда.
- Это, вообще-то, была тайна. Ты мне должен, Юи-тян.
- Смотря что.
- Скажи, почему ты бросил Шизуку?
- Зачем тебе это?
Кира перевернулся на живот, подперев подбородок ладонью и пристально смотря в глаза Като.
- Пытаюсь тебя понять.
- Дай сигарету.
- Не дам, - кривляясь, капризным тоном сказал Кира, отправляя пачку в долгий полёт из окна. Снаружи шёл дождь.
- Почему?
- Не хочу, чтоб ты пах сигаретами. Тебе не идёт.
- А чем – хочешь? – Като даже в своём пьяном состоянии понимал, что это не похоже на нормальный разговор между почти-мужчинами. Ему было наплевать.
- Не знаю. Вином…
- Здесь же нет вина.
- Ну и что с того?
- Ладно, я попробую.
- Так почему?
- Она мне не нравилась.
- Придурок.
- Серьёзно, она была слишком большая на меня одного. Жёсткая, сиреневая и вообще не женщина - глюк сплошной.
Кира рассмеялся, не отрывая взгляда от глаз Като. В голове Като мутилось.
- Сакуйа, я пьяный больной человек. Я разумно выражать свои мысли согласно твоему толковому словарю не могу. Я сам глючу.
- Но сиреневая-то почему?
- Не знаю… ты хоть видел её гардероб? Я теперь сиреневый по гроб жизни ненавидеть буду. А макияж под стать? И сама вся сиреневая – приведение какое-то, только жиру не в пример больше…
- Като…
- Жирррное привидение, снаружи вроде вся загорелая, а изнутри сиреневый так и прёт…
- Да ты пьян, друг мой!
- И что с того?
- То, что я с тобой похмельным поутру возиться не собираюсь.
Като хмыкнул, не придавая его словам особого значения. Это же Кира – он не выкинет человека на двор. Это же Кира, Кира, который сегодня что-то объяснял… Это Кира…
- Знаешь что? Я тебе обещаю: после того, как умру – никаких наркотиков.
- Придурок.
Като всё равно знал, что чего-то его обещание стоит. Глупое обещание. Но дано серьёзно.
- Я тебе обещаю. Ты мне не веришь?
- Верю, верю… - Кира встал и отошёл к окну. Там шёл дождь, а ветер дул прямо в окно, поэтому заблестела крошечными каплями кожа под рубашкой, которую распахивал ветер. Только он не в окно глядел.
- Иди сюда, - в глазах, в которые всё ещё смотрел Кира, исполняли затейливый танец искорки с чертенятами.
- Такой придурок…
- Иди сюда. Спать будем, - безапелляционно изрёк Като, похлопывая по месту рядом с собой. Бесенята в его глазах смеялись.
Кира лёг, смотря в потолок.
- Саку-тян, тебе нравятся мальчики.
Он не спрашивал.
- И?
- Посмотри на меня.
Кира посмотрел на Като.
Бесенята были близко.
Завтра Юджи-кун просил Като зайти – ему чего-то надо.
А обещание он выполнит.
Ведь Кире и в самом деле нравятся маль…
конец
-
-
16.12.2005 в 00:06Спасибо)))
-
-
17.08.2011 в 16:23