№5 для Кираны Ти

[mrdarse]

Ибо я согрешил

Автор: Maya

Переводчик: Flora (Helle)

Бета: Aurum-san

Оригинал: здесь

Разрешение на перевод: получено

Пейринг: Рафаэль/Уриэль

Рейтинг: R

Жанр: dark, lemon

Summary: Рафаэль, Уриэль и наказание.

Disclaimer: Angel Sanctuary и все герои принадлежат Каори Юки. Ни автор, ни переводчик никакой прибыли не извлекают.





Чистым полотенцем Рафаэль стер кровь со своих рук. Последний раз взглянув на пациента, он покинул помещение.

Его личный кабинет пропах розами, потом и женщинами, но не к этому он стремился. Он снова вырвал ангела из объятий смерти. Они еще так молоды. Все эти юнцы, гордо идущие под разноцветными знаменами и стреляющие в себе подобных, жаждущие войн, но не понимающие, что это слово на самом деле значит.

Его приготовления уже стали ритуалом: медный таз, скальпель в руке, полотенце на спинке стула. Его слуги были хорошо вышколены, и никто из них, даже новички, даже самые красивые его любовницы, не позволяли себе заходить, когда ангел просил не тревожить его. Единственным, на кого запрет не распространялся, был Мика-тян, но, к счастью, малыш Микаэль был сейчас далеко на одной из своих нескончаемых охот.

Он провел скальпелем по руке, наблюдая, как тонкая струйка крови стекает из-под лезвия. Темно-красная жидкость побежала по запястью, по пальцам и стала каплями падать в таз, горячая, как страсть.

Сердце Рафаэля забилось медленней.

Мир стал исчезать, растворяться в тумане с каждым ударом сердца. Темные деревья окружили ангела, сменив стены его кабинета. Он обнаружил, что лежит на живом ложе из корней, левая рука все так же вытянута, но на ней не осталось и следа пореза.

Все как обычно. Он должен был сам дойти до своего судьи. Рафаэль не мог не признать, это давало время. Чтобы создать напряжение. Чтобы заставить сердце биться быстрее.

Рафаэль улыбнулся и откинул светлую прядь с лица. Ветер ответил своему повелителю; что-то тихо нашептывая, он разорвал туман на длинные серые клочья. Найти Уриэля не составит труда. Они оба знали, что времени мало.

Что, если однажды ты придешь сюда и не найдешь его? Не будет ли это самым суровым наказанием? Кто другой сможет . . .

Губы сомкнулись в тонкую линию, и ветер затих. Он продвигался между деревьев, образовавших длинную, пропахшую палыми листьями колоннаду тенистых стволов, покрытых мхом. Это место никогда радикально не менялось, лишь мелкие детали – расположение деревьев и цвет тумана – напоминали о беге времени.

Его рубашка прилипла к спине и рукам, пропитавшись потом и туманом.

Уриэль стоял в конце аллеи, темные волосы откинуты назад и длинный черный плащ обвивал тело. Шарф практически спрятал шрамы, белеющие на шее. Хлыст – моток мягкой кожи, казавшийся частью одежды, – был заткнут за пояс. Архангел Земли посмотрел на Рафаэля темными холодными глазами, его лицо напомнило целителю застывшую маску.

Рафаэль передернул плечами.

- Я пришел.

Уриэль кивнул.

- Обычное обвинение?

- Ты не пустил кого-то в мое царство, – Уриэль сжал кулаки. – Ты украл у Смерти.

Рафаэль незаметно вздрогнул. Его губы расплылись в улыбке, гордой, самодовольной. Я ветер, я воздух; ты не можешь коснуться меня, ты не можешь заставить меня чувствовать.

- Я здесь. Делай все, что считаешь нужным, – в его голосе звучал вызов, и он знал об этом.

Причини мне боль. Удержи меня. Заставь меня чувствовать.

- Подойди, - произнес Уриэль.

И Рафаэль подошел.

Уриэль связал руки Рафаэля так сильно, что ангел не мог даже пошевелить запястьями, затем повернул целителя и толкнул к стволу дерева. В нескольких футах над головой Рафаэля в дерево был вбит крюк. Целитель чуть не задохнулся, когда Уриэль поднял его руки и потянул вверх так, что ноги Рафаэля едва касались земли. Ангел Земли зацепил веревки за крюк, и Рафаэль замер, прижатый к дереву всем телом, чувствуя, как грубая кора царапает щеку и кожу на груди сквозь тонкую ткань рубашки.

Всегда одно и то же. Успокаивающий и одновременно волнующий ритуал.

Наказание. Оба они знали, кого и почему постигает кара, и хоть Уриэль покалечил горло в попытке искупить свой грех, он все еще помнил звучание имени Алексиэль на своих губах; и пусть Рафаэль спас тысячи жизней с тех пор и прошел все круги ада с легкомысленной улыбкой, он все еще помнил вкус страха, отвращения и тревоги.

У горечи было имя. Но они не смели его произнести.

Рафаэль вздрогнул. Он чувствовал, как пальцы Уриэля смыкаются на его шее, чувствовал, как разорвалась рубашка и холодный воздух обжег спину. Целитель закрыл глаза, дыхание с трудом срывалось с его губ.

Палец Уриэля пробежал по обнаженной спине. Несколько секунд он медлил.

- Зачем ты это делаешь с нами? - прошептал он, и эхо подхватило его хриплый голос. Его лицо все так же напоминало маску. Промерзшая насквозь земля, которую никто не в силах отогреть. А он сам? Ветер неприкаянный, неспособный остановиться, быть серьезным, дать честный ответ, неспособный любить.

- Ты наказал Алексиэль, - ответил Рафаэль, представляя, как его кровь медленно капает на землю. Он исцелится. Он всегда исцеляется. Он снова вернется из царства Смерти назад, на Небеса, туда, где даже воздух пахнет кровью и агонией.

- Ты наказал Алексиэль, - повторил он и услышал, как перехватило дыхание у Уриэля. – Любишь ли ты меня достаточно, чтобы пожалеть?

Рука Уриэля сжала левое плечо, и Рафаэль судорожно выдохнул, когда пальцы Архангела Смерти вонзились в плоть.

- Любовь здесь ни при чем,– голос Уриэля прозвучал осуждающе.

Рука разжалась.

Спина Рафаэля горела огнем все сильней с каждым ударом хлыста, и он метался, как раненое животное, закусив нижнюю губу, чтобы не кричать. Очередной удар - нет, это гораздо хуже обычного, определенно, раньше не было так плохо; чувствовать каждую рану на теле, кровь, стекающую вниз тоненькими ручейками; быть привязанным так крепко, что невозможно даже попытаться уклониться от беспощадных ударов. Но он не сожалел том, что исцелил, никогда не сожалел, ведь это его сущность, это он – Рафаэль, Архангел Врачевания, он не бесполезный и недостойный, он не пустая оболочка, что шатается по Небесам с приклеенной улыбкой, такая безвозвратно потерянная . . .

Слезы обожгли лицо целителя, горячие, словно кровь. Заживет. Все заживет. Не останется ничего. Ни одного шрама. Все исчезнет. Без следа. Создание из крови и плоти, никчемной, бесполезной плоти.

- Уриэль, - выдохнул он.

Хлыст снова обрушился на спину.

- Уриэль, пожалуйста . . .

Но ни туман, витавший в воздухе, ни слезы на щеках целителя, ни кровь, струящаяся по спине, не были в состоянии остановить другого Архангела. Наконец раздался звук падающей плети на покрытую листвой землю. Пальцы Уриэля оказались на поясе и принялись расстегивать брюки Рафаэля, которые с тихим шелестом упали вниз. Но Уриэль так и не коснулся напряженной плоти целителя: ни один из них не делал это для наслаждения, или из сострадания, или еще из-за чего-то, смутно напоминающего любовь. Любовь здесь ни при чем. Рафаэль чувствовал, руку Уриэля на своей спине, всхлипывая, когда тот касался открытых ран. Он чувствовал пальцы Уриэля внутри себя, те самые пальцы, что минуту назад сжимали плеть.

И я никогда не смотрю ему в лицо, на пустую маску, выражающую лишь холодное презрение, ибо, если я увижу, что те, кого я знал, смотрят на меня из глубины его темных глаз, я не посмею сюда вернуться.

Рафаэль почувствовал, что теперь Уриэль движется внутри него, вцепившись в израненные плечи, такой твердый и горячий. И снова Ангел Смерти обладал телом целителя под Древом Жизни, и снова кровь Рафаэля окрасила багрянцем могучие корни.

Облегчение пришло вместе с ощущением жизни в теле, теплом и светом Небес и ранами, заживающими на глазах, не оставляя и следа. Его одежда была цела, а кожа бледна и совершенна. Лишь запах свежей крови витал в комнате. Он поднял глаза и увидел свое отражение в зеркале напротив: ничего не изменилось; он по-прежнему насмешливо улыбался, обольстительно горели глаза, и он не мог ничего поделать. Что бы он ни предпринимал, как бы глубоки ни были его раны, он не мог изменить самого себя.

И такая огромная пустота затопила его сердце, что даже слез не осталось.